– Одевайся, а я пока оплачу.
Она скрылась за занавеской, и мои щёки вспыхнули стыдливым румянцем: чтобы рассчитаться с ней за все эти покупки, мне год придётся работать на Алису.
Когда аппетиты подруги наконец-то были удовлетворены, мы покинули торговый центр, который я иначе как камерой пыток назвать не могла. Ноги гудели, и мне просто хотелось оказаться дома и упасть на постель.
Родителей Алисы всё ещё не было, когда мы вернулись, поэтому девушка дала себе волю и включила на ноутбуке свой плейлист. Из-за пары песен мне даже захотелось покраснеть – не думала, что девушки могут слушать ТАКОЕ.
Перемеривать вещи по второму кругу уже дома я категорически отказалась и поплелась в ванную, чтобы хоть немного смыть с себя усталость, но на полпути замерла и повернулась к Алисе.
– А что ты там придумала насчёт Нового года?
– Ты разве не слышала? – удивлённо спрашивает подруга. – Ты со своей невнимательностью всю жизнь так проеб... эмм... пропустишь. Наша группа собирается в клубе, чтобы всем вместе отметить праздник. Поход планируется тридцатого декабря – об этом староста сказала ещё две недели назад. Тогда же мы всей группой и скинулись, потому что вход только по пригласительным билетам.
Я нахмурилась.
– Раз я пропустила эту информацию, значит, идти я никуда не соглашалась, так что я, пожалуй, останусь тут. – Пару минут подумав о том, что вечно прятаться у меня не получится, качаю головой. – Или съезжу домой и разведаю обстановку. Вдруг родители всё же переживают за меня.
Алиса послала мне недоверчивый взгляд.
– Если это была шутка, то не смешная. А по поводу праздника... Я сдала за тебя деньги, так что отказ не принимается.
Я почувствовала себя загнанной в угол.
– Тебе не кажется, что это не честно? А если мне не нравятся такие увеселения? Может, я хочу просто побыть в тишине в кои-то веки, потому что подобных концертов мне с головой хватило, пока я жила под одной крышей с родителями!
– А я хочу, – копируя мой тон, произносит Алиса, – чтобы ты перестала наконец прятать голову в песок и поняла, что вокруг тебя жизнь бьёт ключом, пусть иногда и по голове...
Я собиралась сказать ей, что уже насмотрелась на эту жизнь, когда входная дверь неожиданно распахнулась, и я испуганно замолкла, так и не начав. На пороге стояли родители Алисы.
– Нина, познакомься, – это мои родители – Наталья Николаевна и Андрей Владимирович, – не теряется подруга. – Мам, пап, это Нина, она будет жить с нами.
На лицах родителей появляется ошалелое выражение. Правда, мне последняя фраза девушки тоже слух резанула – складывалось впечатление, что Алиса только что призналась в том, что она лесбиянка.
Кажется, до неё самой дошла двусмысленность ситуации, и подруга поспешила поправиться.
– Нет-нет, Нина – моя лучшая подруга. Просто у неё родители – полный отстой.
Дёргаюсь от такого заявления и непроизвольно обнимаю себя руками, но от возражений воздерживаюсь, потому что с детства уяснила – на правду не обижаются. Просто было больно осознавать, что твои родители не такие, какими бы ты хотела их видеть. В глазах каждого ребёнка мать – бог, а отец – защита и опора, и мне было жаль, что я никогда не чувствовала себя с ними в безопасности.
– Алиса, разве можно так говорить о людях! – приходит в себя мама девушки.
Лицо подруги остаётся совершенно невозмутимым; разве что плещется едва заметный гнев на дне зелёных глаз.
