Иду я один раз по улице. На рыбалку шёл. Иду себе спокойно, напеваю что-то, под ноги прохожим не плюю. День хороший был. Иду, любуюсь. Вдруг – бах! Как шарахнет меня чем-то по голове! Я даже немного пополам согнулся от такой неожиданности. Стою, голову рукой растираю, в шоке нахожусь. Немного даже потерялся в пространстве и времени, забыл на секунду и себя, и какой сегодня день и вообще. Стою, по сторонам смотрю, пытаюсь вспомнить, какая сейчас эпоха на дворе, существует ли вообще электричество в мире. Смотрю – рядом телевизор разбитый лежит. Ну, думаю, раз телевизор лежит, то электричество существует. Пришёл в себя немного, стал умственные способности проверять. Не утрачено ли чего. Посчитал до десяти, потом в обратном порядке посчитал – ничего вроде бы не утрачено, на месте всё. Потом смотрю опять на телевизор и думаю: «Это что же? Это он мне на голову упал? Это его мне на голову бросили?»
Стал я возмущаться. Смотрю вверх на балконы и кричу:
– Да что же это такое? Где это видано – чтобы людям на головы телевизоры бросали? Это что за этикет? Где вас только научили такому? Да уж понятно, что не в Царскосельском лицее! Эх, чтоб вас… Так вас и этак…
Постоял я, повозмущался, но никто с балконов мне отвечать не стал. Испугались. Или стыдно стало. Посмотрел я на телевизор: а он старый-старый, здоровенный такой, древний, ископаемое почти что. Таких и не делают уже. Да, думаю, можно, конечно, владельца понять: такие телевизоры только с балконов и выбрасывать. Но не на головы прохожим, конечно. Махнул я рукой и пошёл дальше.
Прихожу на речку, сел, удочку закинул. Сижу, наслаждаюсь природой. Не ловится, правда, ничего. Не клюёт даже. Опустил удочку на землю. Вдруг – как потянет! Схватил удочку, еле-еле успел. Тяну, чувствую: нечто колоссальное попалось. Вдруг показался из воды здоровенный хвост, вижу: крючок за плавник зацепился. Странно, думаю, все нормальные рыбы обычно ртом за крючок цепляются, а эта дура – хвостом умудрилась! Тянул я, тянул, потом вдруг выныривает из воды какая-то баба. По плечи в воде находится. Волосы по лицу размазаны. Раздвинула она их, с лица убрала, посмотрела как-то строго на меня, недовольно, и говорит:
– Ну и какого чёрта ты тянешь, дубина?
Я, конечно, удивился немного. Никак не ожидал такого приёма.
– Уважаемая, – говорю, – во-первых, не кричите, пожалуйста, рыбу не пугайте. А во-вторых, чего это вы мне запрещаете тянуть? Вы что, из инспекции какой-то, лов рыбы мне тут запрещаете?
Баба говорит:
– Во-первых, никакой рыбы тут нет. А во-вторых, дубина, не тяни меня за хвост. Весь плавник сейчас порвёшь.
– Я вас, – говорю, – ни за какую часть тела не тяну, мне это не нужно. А тяну я рыбу, причём аномального масштаба рыбу, а вы мне мешаете. Поэтому перестаньте, пожалуйста, скандалить и покиньте воду.
Она мне в ответ:
– Да не рыба это. Это я. Ты меня своей идиотской удочкой за хвост зацепил. Русалка я. Понимаешь ты это, дубина?
– Что-то, – говорю, – что-то не очень-то вы на русалку похожи. Русалки так себя не ведут. Если вы русалка, то почему вы, когда я вас поймал, не взмолились?
Баба удивилась:
– С какого это перепугу я должна взмаливаться?
– Ну а как же, – говорю, – я много сказок про русалок читал. И в каждой говорится, что «русалка», будучи пойманной, «взмолилась». А вы не взмолились, а говорите – русалка. Не верю.
Она искоса так на меня смотрит, прищурилась.
