– Вы же понимаете, по соображениям безопасности не могу дать ответ, – замечает адвокат. – Слишком много людей заинтересованы в том, чтобы влиять на господина Каримова через его уязвимые точки.
– Да неужели, – хмыкает мужчина и опять бросает на меня неприязненный взгляд. – Хочешь сказать, ему не наплевать на эту… а что если мне прямо сейчас допросить вашу красавицу? Узнать, чем ее так сильно впечатлил Каримов, что она за него замуж выскочила?
Он в ярости. У него даже рот дергается. А глаза сверкают от плохо сдерживаемого гнева.
– Разумеется, вы как начальник тюрьмы, можете нас задержать, – сухо произносит адвокат. – Но кто тогда займется поисками опасного законченного, который сбежал этой ночью?
Мужчина криво усмехается, ослабляет галстук.
– Первый случай побега, – продолжает адвокат. – За всю историю. Не представляю, чтобы нечто подобное произошло при прошлом руководстве.
Начальник тюрьмы мрачнеет с каждым новым словом.
– Проваливайте, поживее, – говорит он и прежде чем отойти, бросает, вперив в меня разъяренный взгляд: – Чую, быстро ты вдовой станешь.
8. 8
– Всего вам доброго, – желает адвокат начальнику тюрьмы.
И мы продолжаем путь под пристальным вниманием окружающей охраны.
Выдыхаю, только когда оказываюсь в машине. И то не до конца. Грудь болезненно сдавливает.
Автомобиль трогается с места. В тот же момент адвокат поворачивается ко мне. И опять автоматически отмечаю его странную манеру держаться. Он обращается ко мне, но смотрит точно сквозь, точно ему запрещено встречаться со мной глазами, даже случайным взглядом тронуть мое лицо.
– Надеюсь, вы цените то, что сделал, господин Каримов, – заявляет мужчина.
– Что? – вырывается невольно.
– Мой хозяин бы мог оставить вас на неделю, наслаждаться комфортными условиями, но вместо этого предпочел вернуться туда, где опасность гораздо выше. Только чтобы дать вам возможность быстрее отсюда уехать.
Шок накрывает. Даже не знаю, как реагировать на такие фразы.
– Вы должны быть ему благодарны, – добивает окончательно.
Благодарна – за что? За изнасилование?
– Вам лучше молчать о случившемся, – невозмутимо продолжает он. – Это в ваших же интересах. Сами понимаете, если детали происшедшего выплывут на поверхность, то последствия могут быть абсолютно… хм, неконтролируемые.
Худшее в том, что здесь с этим уродом не поспорить.
И… мне действительно придется молчать. Но совсем не по причине “благодарности”, не от страха. Попросту не смогу это рассказать.
– Я понимаю, кто вы, Арина, – вкрадчиво замечает адвокат. – Такого не должно было произойти. Вас вообще не должны были выбирать для подобного дела. Не думайте, будто господин Каримов оставит все безнаказанным. Он разберется с агентством так, как они заслуживают. Виновные получат по заслугам.
Да пусть начнет с самого себя. Ублюдок. Виновных он ищет. Агентство наказывает. Ненавижу. Как же сильно его ненавижу. Изнутри точно кислота разъедает.
Бессильная ярость. Отчаяние. А после – пустота.
Адвокат не дожидается никакого ответа.
– Надеюсь, мы друг друга поняли, – заявляет он.
И наконец отворачивается.
А я запрокидываю голову назад. Упираюсь затылком в сиденье. Зажмуриваюсь, стараясь изо всех сил сдержать слезы.
Нет, не здесь. Не рядом с этими. Они ничего не должны увидеть.
Обнимаю себя руками, стараюсь унять холодную дрожь. Прикладываю всю волю, чтобы переключить мысли.
Но от реальности не удается ускользнуть. В памяти всплывает разговор с подругой, которая направила меня в агентство.
