– Ах вы об этом. Церемония простая, как и всё на Стиксе. Каждый вторник в 19:00. Процесс понятный: человек приходит сам, а чаще всего уже стоит в толпе, все же приходят. Последнее желание: тут у кого как. Я, например, всегда знал, что выкурю косяк. Но пока что-то не судьба. Потом встает на постамент, техник, так мы палача называем, вводит номер чипа, кнопку нажимает, человек падает. Мы еще какое-то время смотрим друг на друга, ну мало ли Спутник начудит и все-таки решит нас грохнуть. И всё.
– Вы сказали, что почти все приходят. Посмотреть?
Роберт даже опешил.
– Нет, все приходят попрощаться, чего там смотреть, как кто-то с ног валится. Люди на Стиксе точно видели, как падают мертвые, всех же осудили за убийства, некоторых за десятки. Это вам бы все посмотреть, кто как подыхает, а мы приходим попрощаться с товарищем, ну и еще кое за чем, – сказал Роберт загадочно.
– Понимаю.
– Прямо-таки понимаете? – с интересом спросил Роберт.
– Думаю, да. Вы приходите за счастьем. Так ведь? У Роберта дернулись все мышцы лица. Через несколько, как ему показалось, долгих секунд он ответил.
– Не зря вы Учитель. Да. Массовое счастье, – помолчал и добавил: – Смерть прошла мимо. Мимо меня. Мимо нас.
Кейфл что-то записал в свой блокнот. И продолжил:
– Слушайте, вас изначально было считай пять тысяч, а значит, шанс на смерть каждый раз один к пяти тысячам, сейчас выше, конечно, но все равно ниже, чем от радиации и микробов. Сколько умерло только от этого? Двести человек за первый год. А тут 520. Чего там бояться? Да и потом, Роберт, согласитесь, на Стиксе были люди не робкого десятка, неужели так страшно?
Роберт хотел сказать, что Кейфл может в любой момент понять, каково это, играя в русскую рулетку, но не стал. Просто дал ответ, как на экзамене:
– Страшно. Случайность смерти – всегда страшно, особенно если она должна произойти прямо сейчас. Это ожидание может свести с ума кого угодно. Уверен, вы в курсе, но напомню. В первом веке до нашей эры римский диктатор Сулла ввел проскрипции – списки неугодных, которых немедленно убивали, так как они оказывались вне закона и за их жизнь полагалась награда. Утром вывешивали фамилии и уже днем тебя мог зарезать собственный раб, а иногда и сын. Попадание в списки можно в некоторой степени назвать случайным, понятно, что в основном это были враги Суллы, но, как это зачастую происходит при репрессиях, люди начинали решать свои личные проблемы. Так вот, в Риме того времени жили почти миллион человек, по итогу террора Суллы казнили, по разным данным, от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч, но с ума от страха, если верить летописцам, сходил весь город. То же самое можно сказать про эпоху русского царя Ивана Четвертого, если не ошибаюсь. У него имелись свои проскрипции, не помню термин, но суть та же. На шесть миллионов тогдашнего населения казнили не более десяти тысяч, а страх у русских жил еще несколько столетий. Случайность и неотвратимость. А вы еще устроили и регулярность, неотвратимую регулярность. Каждый вторник. Вы бы знали, что творится в вечер понедельника. Секс-андроиды не выдерживают. Хотя не все так отжигают. Люди по-разному проживают эту ночь. Кто-то замыкается, кто-то кается, кто-то пытается убить наконец обидчика. Как-то, помню, казнили сразу троих. Одного по лотерее и двоих за убийство. А кто-то вешается. Понимаете, вешается!!! Потому что не может больше ждать! И это отъявленные отморозки. Вы даже их сломали. Убивая единицы, вы держите в страхе тысячи просто потому, что никто не может чувствовать себя в безопасности. Никто. Так что на площадь приходят почти все. Во-первых, чтобы побыстрее узнать, кто он. Наш новый неизбранный.
