Гулящий - страница 11

Пинаю снег, достаю телефон, который противно вибрирует в кармане, и мысленно сдавливаю пальцы на шее Разиной.

— Чего тебе?!

Лена цокает в ответ. За последние недели наши отношения полетели в задницу. Она тусила с подругами, а я зависал по барам и не отказывался от тёлочек, которые активно терлись попками о мой стояк. Её устраивало, прекрасно знала, что я на одной бабе зависать не стану, а сейчас вдруг решила, что пора прихватить меня за яйца своими острыми ноготками.

— Ты не забыл, что у нас сегодня ужин с папой?

Блядь… Не готов я к адекватному диалогу с мэром. Тот же опять песню про свадьбу заведет, а жениться на Разиной я в ближайшем будущем не планирую. Потом. Когда буду готов поднять ее и детей без связей папочки. Не сейчас, когда вся моя карьера оказалась бесполезной тратой времени.

— Я не поеду, Лен.

— Что?! — даже трубку приходится отвести подальше от уха. Визг Разиной слышится на расстоянии. — Какого черта, Марк?! Мы же давно планировали…

— Ты планировала, не я, Лен.

— Значит так, Фетисов, — вдруг меняет тактику Разина, — либо ты через час приезжаешь за мной в «Медею», либо мы расстаемся раз и навсегда!

Прижимаю пальцы к переносице и стискиваю её.

— Я не буду за тобой больше бегать, Лен, ты же это понимаешь? — даю ей шанс передумать, но, видимо, кто-то свыше сегодня решил надо мной поиздеваться вдоволь.

— Я тебе сказала варианты! Надоела твое скотское отношение! Ты не меня, ни мою семью не ценишь!

— Я не приеду, — сбрасываю вызов и иду к своей тачке.

Нужно отпраздновать свободную жизнь.

8. 8

Я не нахожу себе места после разговора с Митрошиным. Меня будто выпотрошили. Вспороли острым лезвием брюхо и смотрели, как внутренности падают к ногам. Именно это сделал Антон. Он убил меня в очередной раз. Заставил корчиться от мук, пока сам улыбался. Отдать ему Матвея? Никогда в жизни! Своего сына я никому и никогда не отдам! Как бы тяжело не было!

В груди ломит от обилия чувств, которые парой минут разговора всколыхнул бывший, а я спешно одеваюсь и бегу в детский сад, чтобы забрать Матвея. Воспитательница удивленно хлопает наращенными ресницами, но вслух не озвучивает своих вопросов, да и мне глубоко плевать на ее мнение. Я хочу скрыться с сыном в квартире и не показывать носа на улицу.

Может, Антон нагнал страха, который являлся беспочвенным. Я не отметаю такого варианта, но боюсь, что все окажется правдой. У меня нет связей, чтобы окончательно выбросить его за борт нашей жизни. Митрошин же умеет запудрить мозги, замаслить красивым словцом и подлизаться, если ему очень надо.

— Ма-а-а, почему ты не улыбаешься? — Матвей дергает меня за рукав кофты. Оказывается, он уже поесть успел, пока я пребывала в раздумьях, и стоял передо мной, внимательно рассматривая лицо. Становится стыдно, что переключилась на того человека, который этого не стоит.

— Прости, сынок, я задумалась, — выжимаю улыбку, а у самой губы трясутся, словно вот-вот расплачусь. Хорошо, что нашего хамоватого соседа нет в квартире, а то я бы не выдержала такой натиск.

Матвей не верит мне. По его красивым глазкам сразу видно. У меня, если честно, врать плохо получается. Мама всегда об этом твердила, да и я особо не пыталась выкручиваться из неприятных ситуаций, в которые вляпывалась по собственной глупости. Кого винить, если виновата?

— Улыбайся, ма-а-а, — мой маленький мужчина льнет ко мне всем телом, обнимает и напевает колыбельную, которую исполняет ему бабушка перед сном. У меня с песнями плохо сложилось. Медведь не то, что на ухо наступил, а оттоптал его, поэтому я ограничиваюсь чтением сказок, а мама балует внука и частушками, и колыбельными. Дед и вовсе матерные стишки ему на ухо шепчет. В общем, когда приезжаем в деревню ребенку «очень весело».