Геймлпар оказался на удивление проницательным, но он не был полностью искренен. Старик что-то знал или по крайней мере пришел к догадке, и сейчас он испытывал меня.
Спроси, кто он еще.
– Почему ты хмуришься? – обратилась ко мне Винневра.
Я покачал головой. Быть посредником для двух старых мертвых воинов я не собираюсь. Пока хочу оставаться самим собой.
– Вон там, – указал Геймлпар на пятнистый участок почти в трети пути вверх по ленте, – большой корабль врезался в обруч еще до сияния и падающих звезд, как раз перед твоим крушением. – Он потянулся к другой, более толстой палке, дал ее Винневре и выдохнул через рот. Девочка показала палку мне. На ней было много насечек. – Отметь еще парочку, – велел старик. – День или около того, не важно.
Винневра вытащила из кармана острый камень и начала вырезать.
– Много загадок, – продолжил старик. – Почему мы здесь? Мы – звери в яме, дерущиеся на потеху Предтечам?
– Им что-то нужно от нас, – произнес я.
Геймлпар вновь подвигал кролика, и в прохладный воздух взвились яркие оранжевые искры.
– Нельзя допускать, чтобы шкура почернела, – пробормотал он. – Нельзя дать ножкам сгореть. Почему нас перемещают, почему забирают во Дворец Боли?.. Почему так обращаются с нами?
Мне хотелось спросить об этом Дворце Боли, но момент казался неподходящим. Это выражение на лице старика, когда он задавал свои вопросы…
– Давным-давно люди победили Предтеч, – сказал я. – Предтечи до сих пор обижены.
Черты старика заострились. Челюсть напряглась и слегка опустилась, отчего лицо приобрело моложавый вид.
– Ты помнишь такие времена? – спросил он, впившись в меня пристальным взглядом. Затем со слезящимися глазами наклонился вперед и прошептал: – У тебя в голове есть старый дух?
– Похоже на то, – ответил я.
Винневра с тревогой посмотрела на нас и отошла от огня.
– У него есть имя?
– Не знаю… Только титул. Звание.
– Значит, он знатного происхождения.
– Ты дразнишь его! – донеслось из тени обвинение Винневры, но без уточнения, кто кого дразнит.
– Пфаа! – отозвался старик и поднял кролика. – Оторви ножку. Соль бы не помешала.
Он ткнул палкой через плечо в направлении моста, постепенно скрывающегося в тени. Место крушения корабля, покрытое обугленными обломками, представляло собой треугольное темно-серое пятно.
– До странного сияния солнце было другим? – спросил я.
Вновь подойдя, Винневра ответила за старика:
– Золотисто-красным. Теплее и крупнее.
– Вы видели, как небесный мост исчез в сиянии, прежде чем случилось все остальное?
Старик одарил меня редкозубой улыбкой:
– Так и было.
– Тогда это другое солнце, – сказал я.
– Нет, – твердо возразила Винневра, сдвинув брови. – Оно изменило цвет, вот и все.
Ей было бы сложно понять любое иное объяснение. Вероятно, и мне тоже. Перемещение чего-то размером с этот Ореол тем же способом, каким Дидакт увез нас с Эрде-Тайрина на Чарум-Хаккор, а оттуда на мир сан’шайуум…
Но я не отступил.
– Разные солнца, – твердо заявил я.
Старик задумался, двигая челюстью вверх-вниз. Я начал жалеть об этом споре: мы отвлекали Геймлпара от разделки кролика.
Он сел и положил руки на колени.
– Я попал сюда младенцем, – сказал старик. – Мало что помню об Эрде, но моя лучшая жена рассказывала, что там плоский горизонт и концы мира изгибаются вниз, не вверх. Невольно задумываешься: а что с другой стороны колеса?
Он заметил, как я пристально смотрю на кролика. Я вытер слюну с подбородка. Геймлпар легко постучал пальцем по земле, а потом, будто в трауре, опустил голову.
