– Скорее всего.
– Ты тоже так думаешь?
– Ну, ты сказал – значит, я должна подчиниться, а не думать перед тем:
– Как они будут получать эти передачи: через посольство прямо, или опосредованно, через комендатуру.
– Получается, как сказал Лев Толстой:
– Я приказываю вам быть безмерно счастливым.
– Вы думаете, здесь так?
– Как?
– Будет людям счастье – счастье за все прошедшие века, так как:
– Ну, же ж мы уже намучались, не правда ли?
– Или было принято уже еще какое-то решение?
– Два вопроса – это уже не ответ – не правда ли?
– Не я это начал, миледи.
– Как хочешь, я тебе предложила перед походом – ты, нагло отказался, теперь вынуждена повторить еще раз: будешь?
– Естественно, мэм.
А что, будешь, так и не понял до конца, поэтому продолжал смотреть в даль, туда, где за шумящим проливом была еще одна земля, может быть, даже остров. Такой, как Новая Зеландия, набитый золотом на сорок процентов своего собственного веса.
Но что-то всё-таки получилось.
Мы с ней вдвоем начали строить мост через этот пролив Лаперуза, несмотря на то, что в виду была Картина Репина – нет, не Приплыли пока что еще – а:
– Так и не начиналась без меня колка напиленных мной дров для паровоза.
– Что они делают так самозабвенно?
– То, что ты им завещал, – ответила эта Ольчиха.
– Играть в карты?
– Сидеть неподвижно.
Я не стал еще более подробно с ней изъясняться, чтобы не набивалась за ней бегать во время рабочего времени. Хотя и вроде:
– Жопы почти нет, чем виляет – непонятно.
Хотя с другой стороны, если человек хоть когда-то мылся часто, то забыть это уже не может даже в лесу, несмотря на то, что:
– Даже без одежды на нее смотреть хоть и хочется, но как на Мону Лизу:
– Как она может дать, даже если захочет, находясь под пуленепробиваемым колпаком? – по крайней мере, не совсем понятно.
– Ты на расстоянии никогда не пробовала?
– Что? – чуть не сорвалась она в бушующие воды, как сама рыба-кит, но забывшая о своём умении плавать – до невозможности выплыть самостоятельно.
И тут же сорвалась на второй уже перекладине.
– Небось, небось, – закричал я от растерянности, что боюсь без посторонней помощи прыгать за ней.
Я сейчас подам тебе дерево.
– Ты мне или я тебе?
И побежал к возможному месту ее заноса течением, но оно повернуло в противоположную сторону.
– Я не знаю, что мне делать! – крикнул в надежде, что не услышит, и тогда удастся принять самостоятельное решение.
– Дранк нах остен!
– Вот ду ю сей?! Я ничего не слышу, тем более по-немецки!
– Ты чё орешь, как ненормальный?!
– Ты тоже не подарок, – ответил он, понимая, что она не понимает, так как кричит очень громко: не понимая этого абсолютно.
– Скорее всего, звуки над водой распространяются быстрее, чем обычно, – сказал он.
С другой стороны, что значит, он, если это я? Тоже что-то не однозначное.
– Я построю мост и спасу тебя на том берегу, когда ты уже станешь настоящей красавицей.
– Без ответа.
– Русалкой, я имел в виду, прости.
– Я хочу быть медведицей.
– Нет, чтобы я стал медведем, потому что не хочу.
– Могу тебе сообщить, что у тебя осталось только две секунды на размышления для решения вопроса о том, хочешь ли ты на самом деле, или так и будешь дальше стараться быть машинистом, но, увы, только в мечтах.
– Хорошо, живи там пока, я тебя найду.
– Ладно, но потом лучше и не проси, чтобы я из тебя сделала человека.
– Прости, последний вопрос можно?
– Нет, время уже близко к тому, чтобы кончиться.
