– Имеет свободную комнату, – сказал Хол, присев за стойку.
– Ты думаешь поэтому?
– На ночь всем нужно пространство, даже не людям.
– Ты думаешь, они не люди?
– Замороженные какие-то.
– Обещали прийти завтра, – сказал, залезая на высокий барный стул лейтенант. – Налей мне что-нибудь, – обратился он к бармену.
– На сколько, – спросил Вова.
– Завтра отдам.
– Нельзя, у меня и так будет недостача. Эти ребята набрали больше, чем заплатили.
– Но они тебе заплатили золотом? – улыбнулся Холодильник.
– Это они тебе сказали?
– Подслушал, что за всё платят золотом.
– Я им обменял золотую пятерку, чтобы могли расплатиться с Ириской за горячее.
– Покажи золото, – попросил лейтенант.
– Нельзя.
– Почему?
– Сегодня не Казанская. – Но показал.
– Подделка, – сказал Холод, – я видел золото, оно не такое красное.
– Медь, – подытожил лейтенант.
– Зря вы здесь остались после закрытия ресторана.
– Почему?
– Вы испортили мне всё настроение.
– Да-не расстраивайся ты – вдруг оно червонное.
– Давай я попробую согнуть его между пальцев, – сказал Хол.
– Не получится.
– Почему?
– Потому что у меня никакого золота нет, я только пошутил.
– Мы согласны, если сделаешь по Огненному Шару.
– Нет. У меня сегодня и так одни убытки. И вообще, я думаю, это опасные ребята, скорее всего, да, с золотых сибирских приисков, но не просто пришли или приехали, а сбежали.
И она, как к счастью, вошла во всей красе своей полноты и необъезженности.
Даже Федор, чокнувшись с ней под канапе с ТК, красной и черной икрой не удержался:
– Сейчас нельзя?
– Что нельзя? – спросила дама.
– Хочет с вами поговорить один на один в банкетном зале.
– Это естественно, – улыбнулась она, предполагая, однако, что парень хочет сделать большой заказ, человек на семьдесят.
Но вернулся даже не раскрасневшийся.
– Что, не вышло?
– Там народу, полный зал, даже пересчитать успел, двадцать шесть – тире тридцать два человека, – ответил Фёдор.
– Что так неточно? – спросил Владимир, предчувствуя шокирующее сообщение.
– Ну, она сначала, да, и даже залезла со мной, как дура, под стол, ближний к выходу, а потом говорит:
– Мало одной золотой пятерки, стесняюсь я при тридцати двух человеках сама над собой потешаться.
Следовательно, еще просит, а у меня больше нет, не дал царь больше, сказал, вообще:
– Месяц на эти деньги держаться, – ибо по сведениям столько здесь и директор завода не получает. Если считать по-честному.
– Он золотой артелью командует в Сибири, что ли, – спросил Владимир, – как царь?
– Да, что значит, не токмо за золото, но и от души подчиняются, как шестеренки часовому механизму.
Оказалось, впрочем, не невероятное, что Лариска при всех залезла под стол за золотую пятерку, а попросила сначала выгнать весь уже собравшийся банкет, именно тридцать два человека, как ей было лучше всех известно по готовящимся для жертвоприношения блюдам.
– Хорошо считает, – только и сказал Фёдор, а я думал их меньше.
– Так вы поспорили на количество гостей в банкетном?
– Да.
– Зачем?
– Она сразу захотела не отказаться, а я обещал Ивану – только проверю на вшивость, что Ауру имеет.
Владимир схватился за сердце:
– Чувствую, с вами мороки будет-т!
– Что, много?
– Больше, чем я ожидал.
Лариса опомнилась у себя в кабинете, попросила бригадира передать, что обещает лишний торт с цветным – три, даже четыре, цвета кремом:
– Сделать бесплатно.
Но и там какой-то лиходей нашелся, замахнулся:
– Чтобы был Киевский!
