На отдыхе Гаяр позволил зажечь костры, и запах жареного мяса соблазнительно щекотал ноздри. Эмир откинулся на спину, положив под голову валик из войлока, и прикрыл рукой глаза. Оглянувшись на него, Адоната отошла в сторону к ближайшей группе гулямов, жаривших молодую овцу.
– Ты за мясом? – спросил один из воинов, переворачивая тушку животного над пламенем костра.
– Да! Эмир хочет есть.
Воин отрезал несколько кусков мяса и положил на глиняное блюдо, добавив две испеченные на углях лепешки. Она взяла блюдо и понесла его к отдыхавшему на кошме Гаяру. Пламя костра, на котором воин жарил мясо, напомнило ей, что она до сих пор так и не нашла время, чтобы поговорить с огнем. Осторожно опустив блюдо на войлок, она принялась собирать сухие ветки, чтобы разжечь небольшой, но жаркий костер.
– Что ты хочешь сделать? – спросил Гаяр.
Она всегда поражалась его умению из состояния крепкого сна мгновенно превращаться в воина, готового к бою.
– Позволь мне сквозь языки пламени огня посмотреть в будущее!
– Будущее знают только боги! Нам недоступно такое знание, – возразил Гаяр.
– Персы считают, что именно в огне живет что-то божественное. Он может быть добрым и согревающим, но может быть злым и жестоким. Каждого человека он воспринимает по-разному в соответствии с его судьбой.
Гаяр знал о существовании оракулов, но в его отряде никогда не было человека с подобными способностями, и он не верил в такие возможности человека, но уверенность Адонаты, звучавшая в каждом ее слове, посеяла в нем сомнения.
– А ты понимаешь язык огня?
– Да! – твердо ответила Адоната.
– Делай, что хочешь! – согласился эмир.
Он откинулся на спину, опустив голову на валик, и принялся с любопытством наблюдать за действиями персиянки. Она по-прежнему для него была женщиной, для которой он купил свободу, но Адоната при первой возможности старалась подчеркнуть, что она зависима от его воли.
Когда огонь из тонких веток разгорелся, и вверх поднялись языки пламени, совсем не выделяя дым, Адоната попросила:
– Позволь отрезать прядь твоих волос.
Гаяр наклонил голову, и Адоната острым кинжалом отрезала прядь его светлых волос, а затем соединила со своими. Она перемешала обе пряди волос и разделила их на три пучка. Первый пучок она пронесла трижды над огнем и произнесла фразу на древнеперсидском языке, которого Гаяр не знал, а затем бросила волосы в огонь. С легким треском они вспыхнули, и пламя ровно поднялось над костром. Адоната вздрогнула и обернулась на Гаяра. Ее глаза сверкали, щеки зарделись, но она ничего не сказала ему про ответ огня.
Второй пучок она тоже бросила в огонь после нескольких слов, и пламя костра внезапно ослабело, едва не погаснув, и только через некоторое время снова поднялось кверху, подпитываемое жаром несгоревших сучьев. Лицо Адонаты помрачнело, и она уже не обернулась к Гаяру, продолжая разговор с огнем.
Третий пучок волос она бросила в огонь после целой группы фраз, и слова ее на этот раз, как показалось Гаяру, были наполнены откровенной мольбой. Пламя костра качнулось в разные стороны и внезапно, без всякого дуновения ветра, согнулось в сторону востока. Некоторое время огонь еще держался, а потом внезапно потух, несмотря на то, что в костре имелось еще достаточно сухих и несгоревших веток.
– И что тебе сказал огонь? – насмешливо спросил Гаяр.
– А ты готов правильно принять то, что сказал огонь?
