Я чуть не падаю, но удерживаюсь на ногах. Его резкость выбивает меня из колеи.
Я бросаю на него взгляд, полный ярости, но слова застревают у меня в горле. Вместо этого я подхожу к двери, за которой находится мой отец. Ручка холодит пальцы, и я чувствую, как дрожат мои руки.
Я толкаю дверь, и передо мной открывается кладовка. Светлый, маленький и душный угол, а в нём — мой отец. Его руки связаны скотчем, во рту — кляп. И тоже скотчем приклеен. Это чтобы наверняка, да? Его глаза расширены, наполнены гневом и желанием убивать.
– Папа! – восклицаю, бросаясь к нему.
Я с трудом помогаю отцу подняться. Он кряхтит, но не издаёт ни звука — мешает кляп. Я вижу, как тяжело он дышит, как поднимается и опускается его грудная клетка.
– Ты вообще больной?! – кричу, оборачиваясь к Хасану. Он стоит, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди, и смотрит на меня так, словно я надоедливое насекомое, которое он может легко прихлопнуть. – Ты чем думал? А если бы он задохнулся? Если бы...
Я начинаю развязывать скотч, но Хасан подходит ближе и грубо отталкивает меня в сторону. Я чудом ногу не подворачиваю, отпрыгиваю, не успев среагировать.
– Остынь, Барби, – холодно бросает Хасан.
Его движения быстрые, резкие. Хасан резко срывает скотч с лица моего отца, тот тут же выплёвывает кляп и начинает кричать, обзывая Демидова трёхэтажным матом.
– Ты ебанутый ублюдок! – ревёт отец, тяжело дыша, его лицо красное от гнева. – Да я тебя… ты понимаешь, что ты сделал?!
– Расслабься, подполковник, – спокойно бросает Хасан, скрещивая руки на груди. – Не сдох же, за это можешь меня поблагодарить.
– Жив? – отец едва не срывается со стула, но его связанность не позволяет ему сделать что-то большее. – Это всё, на что ты способен, зэк? Связать и засунуть кляп в рот?
– Уверен, что хочешь спровоцировать меня на большее? – парирует Хасан. Его голос спокоен, но в нём чувствуется что-то ледяное.
Хасан резко толкает стул, на котором сидит мой отец. Тот теряет равновесие, и я инстинктивно вскрикиваю, но Хасан успевает его перехватить до того, как мой отец голову об пол разобьёт.
– Нам нужно поговорить, – бросает Демидов, его голос звучит ровно, но в нём звенит стальная угроза. – Но если ты будешь до хера пиздеть, я не стану сдерживаться. Мне похуй, с целой башкой ты будешь базарить или нет. Но ей, – он кивает в мою сторону, – не пофиг. Так что фильтруй, подполковник.
– Расклад простой, подполковник… – добавляет он, но мой отец тут же перебивает, стиснув зубы:
– Ещё раз меня так назовёшь и я...
– И что? – Хасан наклоняется ближе, его глаза сверкают холодной яростью. – То, что тебе накидали должностей за нечестные решения, меня не ебёт. Подполковник – сам заслужил и дальше скурвился.
Мой отец дёргается, ярость застилает ему глаза, но скотч всё ещё стягивает его запястья, не давая пошевелиться. Я вижу, как его лицо краснеет от злости.
Значит мои догадки были верными, да? Эти двое уже пересекались. Хасан знает моего отца. Господи... Это всё закончится плохо. Очень плохо.
– Ты, ублюдок, даже не понимаешь, с кем связываешься! – шипит папа, напрягаясь в попытке хоть как-то высвободиться. – Твои дни сочтены, Демидов. Как только я выйду отсюда, я лично прослежу, чтобы тебя больше никогда не видели на этой земле.
– Слышь, Барби, – Хасан вдруг поворачивается ко мне, игнорируя угрозы. Его спокойствие обманчиво, это затишье перед бурей. – Выйдешь погулять минут на пять? Нам побазарить нужно.
