Хайо, адотворец - страница 28

Он закрыл журнал, обнаружив на задней стороне обложки талисман, и прищелкнул языком:

– Амулет анонимности! Ну естественно! Чего еще ожидать от жалкой еженедельной газетенки. Трусливые навозные жуки! Ладно, я еще до них доберусь. Мерзкие слухи надо пресекать. Прощайте, адотворец и коса. Уверен, мы еще встретимся, дорогуши. Прошу меня извинить.

Журнал упал на скамейку, где только что сидел Волноходец, а сам он… исчез.

Наши договоренности с остальным миром крайне просты: мы поставляем синшу, а взамен никто не мешает удзинам жить на Оногоро так, как они того желают, и оберегать своих богов Укоку. Если нам мешают – мы прекращаем поставки синшу, и тогда будет видно, как скоро проклятие хитоденаши возьмет верх.

Из доклада «Как синшу обеспечивает свободу Оногоро: экономика синшу» авторства Авано Укибаси, компания «Укибаси Синшу»

– Бог Столпов, значит… – Мансаку поднял недоеденную половинку онигири. – Вообще, для тебя покупал, но проголодался.

– А это тогда для кого? – Хайо указала на лежащий на скамейке целый треугольник онигири, завернутый в нори. Брат изобразил удивление, потом сунул ей сверток. – Кстати, как ты попал в храм Волноходца?

– Я понял, что наш огненный друг последовал за тобой, а не за мной, так что немного попетлял, заблудился, наткнулся на какой-то улочке на этот храм и подумал, что за спрос не ударят в нос, так что зашел узнать дорогу.

– Можно было обратиться… к прохожим.

– Да там такой маленький храмик, мне и в голову не пришло, что он для Бога Столпов. Просто у Волноходца их сотни по всему острову. Я объяснил, что удираю от его младшего коллеги, и, насколько я понял, боги не могут ни заходить на территорию чужих храмов, ни даже видеть, что там за оградой, так что Бог Столпов впустил меня переждать, пока Сжигатель не остынет. А потом начался этот ливерный дождь. – Мансаку громко застонал и откинулся на спинку скамейки. – Как же у меня все болит! А у тебя что произошло? Как ты оторвалась от Сжигателя?

Хайо вздохнула и выложила Мансаку все: и про Нацуами, и про хижину посланий, и про письмо Дзуна.

– Нацуами не показал само письмо, – сказала она. – Он уверен, что люди, у которых с ним сильная эн, обязательно из-за этого страдают и что если я прочту, то наша с ним связь станет излишне крепкой.

– И он убежал, чтобы оборвать ее, пока она еще слабая, – то есть сделал то, что должен был сделать по отношению к Дзуну, пока они не сблизились. – Мансаку медленно жевал рис. – По правде выходит, что этот Нацуами вроде как… виноват, Хайо.

– Он бы, наверное, согласился. – Хайо вспоминала шок в умных глазах, ужас, который Нацуами не смог спрятать даже за завесой волос. – Но ведь я не виновата в смерти того, к чьему трупу меня приводит адотворческая эн. Может, у него примерно так же.

– Вот и узнаем, когда снова его встретим – а мы встретим. Если Нацуами так часто бывает в той хижине, значит, он, скорее всего, местный. – Мансаку собрал с кончиков пальцев налипшие зернышки риса. – К слову, о хижинах посланий и слепых зонах для богов: ты в курсе, что поскольку тут инфопункт Удзигами, то эта телефонная будка тоже считается святилищем? Здесь можно напрямую связаться с Удзигами, местным богом-хранителем.

Хайо проследила за взглядом Мансаку до телефонной будки с прозрачными стенками. Над дверью растянулась веревка с кисточками из щепок и соломы, а под тростниковым навесом примостилась стрелка-указатель.