Для получения необходимых сведений Одхан обращался в частную вороловню, где в основном служили люди, за те или иные прегрешения уволенные из армии или городской стражи. Это не смущало Одхана. Они были весьма опытными агентами, не гнушавшимися никакими методами.
За четыре дня до ареста Зельды он поручил одной из таких вороловен узнать всё о её образе жизни, прошлом, окружении и тому подобном.
После непрерывной слежки Одхан получил исчерпывающие сведения. Он узнал о существовании писаря Хольда, о том, что осенний праздник предполагалось отметить на квартире у Зельды, и о том, что Зельда всегда делает покупки в лавках на своей улице. Затем Одхан поручил двум своим ищейкам разузнать все, что касалось Хольда. Эти сведения заставили его задуматься. Он сказал Сигурду:
– Этот Хольд – учёный червь, глаза на девицу повесил, как голодный пёс на кость. Если не убрать его сейчас – будет как заноза у нас всё время торчать.
Сигурд кивнул.
– Можешь не беспокоиться.
Вечером того же дня, когда арестовали Зельду, двое всадников-северян остановились в полтораста локтях от её дома на противоположной стороне улицы. Ульф и Сигурд сидели в сёдлах, изредка перебрасываясь ленивыми фразами.
Скоро появился юноша в сером плаще.
Ульф осклабился.
– Вот и женишок, – прошипел он сквозь зубы.
Наездники наблюдали, как высокий, гибкий молодой человек взбежал по лестнице дома Зельды.
Хольд повторял про себя, что сегодняшний вечер станет поворотным для всей его жизни. Открыв дверь, он вступил на тускло освещённые ступени, где слабо пахло пережаренными специями. В его синем бархатном кошеле покоился серебряный фамильный браслет. Долгое время в его семье он служил женщинам верным доказательством их принадлежности к роду Хольд. Молодой человек надеялся, что Зельда не устоит перед его предложением.
Поднимаясь на второй этаж, Хольд, как и всякий мужчина, гадал, чем же его будет кормить будущая жена. Зельда как-то обмолвилась, что она превосходно готовит, и Хольд с радостью доверился её словам. Но даже если пища, приготовленная ею, будет совершенно несъедобной, он не изменит своего решения жениться. Было в этой девушке что-то, от чего в его жилах воспламенялась кровь, а сердце замирало от восторга. Он уже не представлял жизни без Зельды.
Хольд постучал в третью дверь на втором этаже. Пока ждал, поправил блио и расправил плащ. Немного удивлённый долгим безмолвием, постучал ещё раз. За дверью не слышалось ни звука.
Хольд поспешно начал спускаться вниз, тревожные мысли посетили его.
Выйдя из дома в сумерки, он уже собрался было искать дилижанс, когда скрывавшийся в тени Ульф ударил его рукоятью кинжала по голове.
Это был рассчитанный удар – Ульф всегда знал, как лишить жертву сознания, не убивая. Осторожно прислонив бесчувственное тело к стене, Ульф свистом позвал сообщника. Вдвоём они перетащили безжизненное тело Хольда в густые заросли кустарника.
– Смотри не прибей его, – предупредил Сигурд. – Две седмицы горячки – и ни мыслей о девке, ни чернил на пергаменте.
– Знаю, – огрызнулся Ульф. В то время, как Сигурд возвращался к лошадям, он с подпрыгиванием сильно ударил Хольда в лицо ногой.
Усевшись в седло, Сигурд глянул на луну. Приближалась полночь. Сдвинув капюшон на нос, он расслабленно сгорбился и прикрыл глаза.
Скоро вернулся Ульф. Тщательно вытер сапоги из тюленьей кожи о траву и запрыгнул в седло.
– Дело сделано, – сказал он, прибирая узду. – Две седмицы он не поднимет головы – этого хватит… Куда отправимся теперь?
