Хеску. Кровь Дома Базаард - страница 8

Если Тиор не демонстрировал свою привязанность к детям, это не означало, что он ее не питал.

Он заперся в своем кабинете, потолки в котором стали еще выше, а краска на стенах – еще темнее, и думал. Следуя Правилам, Совет прислал ему официальное письмо с уведомлением, где, кем и когда был убит Лимар. Позже пришлет и ритуальное оружие, используемое в Игре, рикун – длинный ромбовидный кинжал. И это все, что останется у него от обоих детей.

Это все будет потом, позже. Но что делать сейчас? От мыслей гудела голова, от предположений, где теперь окажется их Дом, с крыши начинала сыпаться черепица.

Дом Базаард остался без наследника. Конечно, он мог написать Джабел, и, возможно, – возможно! – она пришла бы, вернулась, поняв всю серьезность положения. Но делать этого Тиор не хотел. Он уважал выбор дочери, как бы болезнен для него самого тот ни был.

В самых формальных и скупых выражениях, перепроверяя каждое слово, чтобы в нем не слышалось просьбы, Тиор сообщил Джабел о смерти ее брата. Ответ пришел на следующий же день: дочь в слезах умоляла дать обещание, что никогда, ни при каких обстоятельствах Тиор не попросит ее отдать в Игру Лилиан.

Он обещал.

Больше она не писала.

И вот теперь Джабел не стало. Тиор не видел дочь пятнадцать лет, не видел ее детеныша – никогда.

Он смотрел на спящую разноглазую девочку, на щеках которой тускло поблескивали дорожки высохших слез, и думал, неужели она – его последняя надежда? Выросшая среди людей, ничего не знающая о своей семье, о правилах Игры, об их мире! Чуждая всему тому, что для Тиора являло саму жизнь и ее смысл.

Немая.

Граница миров была незаметна. У наиболее чувствительных людей она могла бы вызвать легкое головокружение, случись им каким-то чудом ее пересечь, для народа Тиора она проявлялась легкой рябью в воздухе. Почувствовав ее, Лилиан проснулась и, сонно моргнув, нахмурилась, в первый момент не понимая, где находится. Затем воспоминания нахлынули на нее, и она прерывисто глубоко вздохнула, сдерживая норовящие выступить на глазах слезы.

Молодец.

Лилиан посмотрела в окно, надеясь узнать местность, и глаза ее распахнулись в выражении безмолвного удивления. Оглянувшись, она попыталась осознать увиденное: простая проселочная дорога, слева и справа подпираемая заброшенными полями, уходящими вперед до самого горизонта. Но стоило Лилиан повернуть голову и моргнуть, прогоняя легкую рябь в глазах, как она увидела, что эту обычную дорогу пересекала еще одна – широкая, аккуратно усыпанная гравием. Поле, только что уныло покачивающее рыжеватыми стеблями сорняков, исчезло, уступая место просторному лесу с могучими деревьями, за которым черной тенью тянулся к небу силуэт замка.

Тиор краем глаза следил за реакцией девочки и теперь испытал мимолетный прилив гордости за свой дом.

Марак был всем. Это не было только названием поместья или особняка в нем, как не было ни зданием, ни всей огромной прилежащей к нему территорией. Марак был местом.

Местом по ту сторону внешнего мира, пограничьем, которое не могли найти никакие приборы, которое не задерживалось ни на каких человеческих картах.

Домом.

Широкую гравийную дорогу с двух сторон окружали исполинские клены – такие огромные, что ствол не обхватят и трое взрослых мужчин. Их кроны, смыкаясь, создавали над дорогой изумрудный купол, мягко шелестевший на ветру, а между листьев крохотными искорками вспыхивали белые звезды. Впереди же высилась громада замка. Черного, как сама ночь, вытянувшегося вверх, четырехэтажного, с двумя царапающими небо башнями по бокам.