Доктор теряет дар речи. Нога перевязана портянкой, из-под которой сочится кровь. Доктор читает историю болезни: «Осколочное ранение груди и ноги. Температура 39,7. Подлежит немедленной операции».
– А почему вы до сих пор молчали, солдат?
– Думал, что у вас больные потяжелее.
– Нога сильно болит?
. – Не болит уже. Дайте воды, сестра, – еле выговаривает больной. – И вот письмо. – Он достаёт из нагрудного кармана сложенный лист бумаги. – Пожалуйста, закиньте в ящик. У меня осталась жена с двумя детьми. Думал, выживу…
– Выживешь, солдат. Выживешь, – подбадривает доктор, кивая головой. – Перенесите на операционный. – Затем, обращаясь к Рашиду: – Пальцы синие. Началась газовая, и все признаки гангрены. Будем ампутировать. Вот такие дела, братец.
Солдата унесли. Доктор сказал:
– Больно смотреть, когда человек чувствует приближение смерти.
Солдат умер. Рашид впал в ступор.
– Скажите, почему вы его оперировали, если были уверены, что он всё равно умрёт?
– Ты не знаешь?
– Нет.
– Запомни, сынок, – начал Петро свой монолог. – Запомни. – Он высоко поднял правую руку и поправил закатанный по локоть рукав. – Нет разницы, умрёт он или нет. У них одинаковые права. Он был жив и имел право на уход – он не должен был умереть без надежды. Ты понял?
– Да, – твёрдо произнес Рашид, убеждаясь, что у старика есть свои принципы.
– Теперь, надеюсь, дадут мне отдохнуть, – пророкотал Петро. – Пошли.
Рашид заметил, как Петро из операционной захватил с собой один шприц и три тюбика новокаина. Затем они прошли в маленькую комнату отдыха без окон.
– Рашид, поможешь? – Петро попросил сделать укол и подставил руку.
Рашид испугался:
– Зачем вы это делаете, дядя Саша? – недоумённо спросил Рашид. – Это большая доза.
Петро стал снимать сапоги.
– Видишь, какие стали ноги отёкшие, а глаза покрасневшие? – пролепетал он. – Я очень устал. Нет сил. Мне надо поспать. Без этого я не смогу уснуть,
– Нет, я не могу этого сделать, дядя Саша, – ответил Рашид. – А если не проснётесь? Я буду отвечать за вас?
– Называй меня Петро, как и все.
– Почему Петро? – с изумлением спросил Рашид.
– Я сирота, – со вздохом проговорил Петро. – Я не смог узнать, кто мой отец, кто моя мать. Поэтому у меня нет отчества. Я привык к этому имени, которое мне дал Бурденко.
– А Бурденко какое имеет отношение к вам?
– Он мой друг и однокурсник. – Он полез в шкаф и достал толстую книжку без переплёта: «Указания по военно-полевой хирургии». Вслед за книгой из шкафа вывалился свёрток с продовольственным пайком. – Видишь, есть что поесть, а кушать не хочется. Забери паёк домой. Эту книгу тоже. Автор – Бурденко. Он сейчас главный хирург страны. Хорошо всё изложено. Почитай обязательно. Завтра спрошу. Ещё я тебя познакомлю с этой девушкой, если хочешь. У неё есть история любви и трагедия. Поэтому она всегда грустная. – Он вытянул ноги на кушетке в маленькой комнатушке под лестницами. – Ладно, я сам сделаю укол – не впервые. До завтра, Рашид.
– Дядя Саша, вы можете объяснить то, что случилось на операции?
Он поднял голову и тупо посмотрел на Рашида:
– Я оперировал.
– Нет, я имею в виду песню.
Он откинул голову и долго молчал.
– Я по швам на животе и под мышкой узнал солдата, которого оперировал в Маньчжурии. А песня эта – марш «На сопках Маньчжурии». Эх… – Он вздохнул. – Мукден. Тогда, в 1905 году, четыре тысячи солдат с ружьями без патронов и орудиями без снарядов отстояли позиции против японцев. После рукопашного боя в живых осталось четыреста. Он – один из них.
