Мощные черные руки замерли ненадолго, прекратив работу. Тень пробежала в темных глазах, но Эболи вернулся к делу и лишь после этого ответил:
– Я не знаю, я был очень юным.
– И ты все помнишь, Эболи?
– Я помню, что они пришли ночью, мужчины в белой одежде с длинными мушкетами. Это было очень давно, но я помню огни в темноте, когда они окружили нашу деревню.
– А где жил твой народ?
– Далеко на севере, на берегах большой реки. Мой отец был вождем, но они вытащили его из хижины и убили, как животное. Они убили всех наших воинов, оставили в живых только самых маленьких детей и женщин. Потом сковали нас цепями друг с другом, шея к шее, и много дней заставляли идти в сторону восхода солнца, вдоль побережья…
Эболи внезапно поднялся и подхватил готовые дубинки.
– Мы тут болтаем, как старухи, когда должны охотиться.
Он направился через лес в обратную сторону тем же путем, которым они пришли.
Когда они опять очутились возле лагуны, Эболи оглянулся на Хэла:
– Оставь здесь свой мушкет и пороховницу. В воде тебе от них не будет пользы.
Пока Хэл складывал оружие на землю, Эболи выбрал пару самых легких и прямых ивиса. Когда Хэл подошел к нему, чернокожий протянул ему дубинки.
– Наблюдай за мной. Делай все так же, как я, – велел он, снимая с себя одежду и шагая на мелководье.
Хэл последовал за ним, обнаженный, путаясь ногами в густых водорослях.
Зайдя по пояс, Эболи остановился, вытащил из воды пучок длинных водорослей и уложил себе на голову, соорудив нечто вроде маскировки. Потом присел на корточки, погрузившись по шею в воду: снаружи торчала только его голова, скрытая висящими на ней водорослями.
Хэл занял позицию неподалеку от Эболи и тоже соорудил себе крышку из водорослей. До него доносились голоса водной команды «Чайки» и скрип уключин их весел, когда они возвращались от узкой части лагуны, где наполнили бочки из чистого ручья.
– Отлично! – негромко произнес Эболи. – Приготовься, Гандвана! Они спугнут для нас птиц.
Внезапно раздался громкий шум крыльев, и небо заполнилось такой же плотной тучей птиц, как та, которую Хэл уже видел прежде. Стая уток, похожих на диких английских, только с яркими желтыми клювами, выстроилась треугольником и помчалась туда, где затаились охотники.
– Внимание! – шепотом произнес Эболи, и Хэл напрягся.
Юноша смотрел вверх, наблюдая за старой птицей, возглавлявшей стаю. Ее крылья рассекали воздух, как лезвия ножей, быстрыми, резкими взмахами.
– Давай! – крикнул Эболи и вскочил во весь рост.
Его правая рука уже замахнулась, сжимая ивиса. Он метнул булаву, та полетела, вращаясь, и дикие утки в панике разлетелись в стороны.
Эболи это предвидел, его вращающаяся дубинка ударила старую утку в грудь и сбила. Птица упала, колотя крыльями и лапами, теряя перья; еще до того, как она оказалась в воде, Эболи метнул вторую дубинку. Та сбила птицу помоложе, сломав ей длинную шею; вторая утка упала неподалеку от первой.
Хэл тоже метнул свои дубинки, одну за другой, но обе пролетели далеко от цели, и рассыпавшаяся стая умчалась в низком полете над тростником.
– Ты быстро научишься, ты уже почти попал, – ободрил Хэла Эболи, пробираясь сквозь тростник – сначала чтобы подобрать убитых птиц, а потом следовало найти свои ивиса.
Через несколько минут над ними с гомоном пронеслась вторая стая, почти успевшая скрыться в тростник, прежде чем Хэл сделал бросок.
– Хороший бросок, Гандвана! – Эболи, смеясь, брел по воде, чтобы подобрать еще два трофея. – Почти попал. Скоро сумеешь сбить парочку.
