Настя, слегка развернувшись, вслед за амбалом, тоже взглянула на стол и обомлела – на потёртой, серой от старости, клеенке сиротливо стоял закопченный чайник, на щербатом блюде торжественно возлежали два пряника, твердые с виду, как камень. Вздумай Настя погрызть те пряники своими молодыми зубами и визит к стоматологу стал бы неизбежен.
Вслед за амбалом в комнату просочился второй – низкорослый, щуплый, темноволосый. На самой макушки его головы, горшком торчала чёрная вязаная шапочка. Точно такая же прикрывала макушку амбала – то ли, сползла наверх, то ли, сами по себе шапочки размером не вышли.
Степанида Савишна ковыляла следом. Без слёз не взглянешь на хозяйку избы – старенькая, глухая, да ещё и подслеповатая.
– Будем проводить обыск. – заявил амбал, утвердившись задом на скрипучем стуле. – Что скрываете от представителей власти, граждане?
Настя неопределённо пожала плечами – чего, скрывать-то? У неё лично, с собой рюкзачок маленький, да кошелёк с карточкой на бензин. Денег нет почти – так, пятьсот рублей на расходы.
– Золото, меха, ценные вещи, деньги. – скороговоркой протарахтел амбал и тяжёлым взглядом уставился на Анастасию, словно та должна была срочно явить миру эти самые, выше названные, ценности. – Добровольно выдадите или, поискать?
– Ох, ти, – кряхтела Степанида савишна плаксивым голосочком. – чи, ополоумел, касатик? Откель у старухи древней золото, да меха? Куцегрейка моя, вона и та.. прохудилась.
Амбал завис, недоверчиво пялясь на небогато накрытый стол, а второй, более юркий, прошмыгнул мимо Насти и в другую комнату навострился.
Этакой наглости Настя стерпеть уже не смогла.
– Кто такие? – голос девушки звенел от злости. – Предъявите, будьте любезны, документы.
– Сама-то, кто такая? – амбал взглянул на девицу тяжело и недобро. – Документы ей подавай! Молча сиди и не вякай, пока не спросили. Говорить станешь, когда разрешат.
– Да вы, хам! – Настя ничуть не удивилась подобному ответу. – Я, вот, сейчас в полицию позвоню. Выясню, имеются у них такие хамовитые сотрудники или, нет.
– Я те позвоню! – взвился амбал и лицо его страшно скривилось. – Помалкивай, пока цела. Чего непонятно? Вон, бери пример с бабки.
Настя поняла, что правоохранителями тут и не пахнет. Сразу же вспомнились рассказы про грабителей, нападающих на одиноких прохожих и грабящих пенсионеров. Так это они и есть! Обыск пришли проводить! Говорили бы прямо – грабить!
– Вы! – она подскочила со своего стула, словно её оса в зад ужалила. – Бандиты! Да, как вы смеете последнее у стариков отбирать?
Хлёсткая пощёчина вернула девушку на место. Рука у амбала оказалась тяжёлая, Настина щека, сразу же, онемела, наливаясь горячей тяжестью. Во рту стало солоно, а на душе – горько.
Слизнув капельку крови с разбитой губы, девушка взглянула на рыжего зло и непокорно, словно пытаясь запомнить его мерзкую рожу. Для фоторобота. Уж она его сфотографирует, лучше, чем камера на телефоне! Во век помнить будет и не простит.
– Чё, заткнулась, наконец? – равнодушно поинтересовался амбал, широко зевая. – Ты горло-то, побереги, девка и язык. Ищ-що пригодятся. Гы-гы.. – и принялся шарить по немудрёным старушечьим вещам, проводя тот самый, обещанный обыск.
Степанида Савишна сидела молча, неподвижно и наблюдала за грабителями равнодушными глазами.
– Испугалась бабушка. – жалостливо подумалось Насте. – Как бы инсульт, иль инфаркт со старушкой не случился. Года у неё.. Н-да..
