— А я бы чайку выпил, — усмехается мажор. — И домой ехать уже поздно.
— Спятил совсем, господин? — скриплю зубами беззвучно.
Он выразительно поднимает брови: развлекается сволочуга!
— Можно и чай, и мягкую постель, — вставляет вдруг мама. — Вот только… тогда вам придётся жениться.
Я впадаю в ступор.
Меня что, решили добить?
11. Глава 11
Жениться?
Она шутит или серьезно? Вглядываюсь в лица хозяек квартиры. Кристина явно растеряна, стоит с раскрытым ртом, словно что-то хочет сказать, но не может.
А ее мать вполне серьёзна. Я вижу, как подрагивают ее длинные пальцы, сжимающие пластинку пластыря. Глаза сияют лихорадочным блеском, щеки заливает румянец. Вот она кладёт пластырь, кокетливо взбивает волосы и теребит бортики шелкового халата, которые уже не закрывают наглухо ее тело, а свободно лежат на груди. Вот женщина проводит рукой по шее, ее пальцы ныряют в ложбинку между полушариями и ещё больше оголяют их.
Интересная ситуация. Прислушиваюсь к себе. Нет, меня престарелые дамы не волнуют. Совсем. Хотя полумраке комнаты женщины кажутся сёстрами. Обе стройные, невысокие, с длинными прямыми волосами и очень красивые.
Ептыть! Какой сложный выбор!
И почему все хотят меня женить? Но, судя по всему, в этом доме есть мужчина: кабинет обставлен в соответствии с его вкусом. Взглядом натыкаюсь на фото в тяжёлой рамке, которое стоит на книжной полке. На нем на фоне водопада позирует семья. Крепкий мужчина в шортах и футболке обнимает за плечи хрупкую женщину, а с другого боку в его руку вцепилась голенастая девушка, почти девочка. Длинные волосы заплетены в косу, а та переброшена через плечо.
Счастливые люди на отдыхе в лучший для себя момент жизни.
— Уходи! — глухо говорит издалека Кристина. — Убирайся из моего дома!
— Дочка, так нельзя!
Голос матери едва слышен. Он шелестит, как осенняя листва, и лопается при каждом звуке. И я вдруг понимаю: что-то не так с достопочтенным семейством, не пора ли мне делать ноги? Но язык работает вперёд головы.
— А чай? Что-то в горле пересохло.
— Ах, ты… — официантка уже не сдерживает эмоций. Ее лицо искажает гримаса. Она срывается с места, хватает меня за рукав и тянет к выходу. — Обойдёшься, господин хороший! Дверь открыта. На выход!
Такого обращения стерпеть не могу. Мало того, что сегодня оказался обрызган кофе, почти получил по яйцам и был растерзан зубами шавки, так ещё и выставить меня хотят, как бомжа. Я вырываюсь.
— Ты, матрешка, нюх потеряла? Я тебя засужу за членовредительство.
— Давай! Вперёд! Кому нужны твой потрёпанный карандаш и шарики?
— Чт-о-о-о? — так со мной ещё ни одна Кукла не разговаривала. — Карандаш? Да ты, на себя посмотри! Сама страхуилина! На тебя ни у одного мужика хозяйство не вста…
От внезапного удара по затылку захлебываюсь словами. Отскакиваю в сторону и оборачиваюсь: сзади стоит мамаша с толстенной книгой в руках. Вот женщина медленно поднимает ее снова…
Все! На сегодня с меня хватит!
Вырываю книгу из пальцев хозяйки и швыряю ее на диван. На тойтерьера, бьющегося в истерике лая, скалю зубы и рыкаю. Тот со щенячьим визгом прячется в домике вольера.
— Сволочь! — кричит Кристина и бросается на меня с кулаками.
Но я успеваю распахнуть дверь и выскочить в коридор. Да сам не думал, что могу так быстро спускаться по ступенькам. Но летел по лестничным пролетам буквально на крыльях. Скорее, вот отсюда! Из затхлого воздуха кабинета, из квартиры с безумными женщинами, из дома, в который сам не понимаю, как попал.
