XI Лялю выбросило на камни – хорошо, что она нитяная: хоть с небоскрёба падай – ушиба не будет. Хараколо занёс остроконечный камень над царём зверей, сейчас размозжит ему череп.
– Не смей! – бросилась к нему Ляля. – Это ж кот.
– Да, но… – возмутился Хараколо.
Ляля уже трепала льва за ухом, шарила в лабиринте юбки, что-то вынула оттуда и сунула зверю в пасть, тот со вкусом стал жевать, а она гладить ему лапы, чесать брюхо:
– Не в силе бог, а в ласке. Ласка любую силу одолеет.
XII Царя зверей победила ласка, но что же делать с Прометеем?! По(д)вешенным… Крови его натекла круглая лужица. Видя вблизи его муку, напомнившую то, как китайцы выкачивают у медведя живьём жёлчь из печени для своей медицины, Ляля схватилась за голову:
– Как тебе, узник, помочь?! – возвопила.
– Промыть, – простонал Подвешенный.
– Что промыть? Рану? Мозги?
– Про мыть…
И тут у Ляльки закрутилась в голове центрифуга памяти, и она затараторила:
– Я ж крутка, а в Мовлянде мотанка, а на мове мыть – это миг, а он высыть догоры дрыгом, вверх тормашками, а мыть догоры… – это «тым»… так, так, так, тым – time… time – мить>6… так, так, так, мотанке перемотать, крутке перекрутить… – и заорала не своим голосом. – Да переведите же обратно часы-ы-ы!
Аудаша испугалась, схватилась за заводное колесико мам-маминых часиков и стала поворачивать стрелки в обратную сторону. А с ними поворачивался и Прометей, и красная лужица поднималась вверх. И по мере того, как он поворачивался с головы на ноги, превращался в… великолепную, роскошную, пышногрудую бабу! А лужица повисла над её головой закатным диском.
–Так ты женщина? – ахнула Ляля.
– Мить – она, – ответила молодица, зардевшись, – время – это пора, и пора тоже она. По солнышку, по Ра, по солнечным часам все и вершится.
XIII Из-за скалы выехала верхом Та, у которой осиная талия. Пригласила Лялю рукой в роскошной замшевой перчатке:
– Садись, покатаю.
– Да что я тебе, Орфей? Не поеду.
– Садись.
– И не Эвридика я, – упорствовала кукла.
– Чего ты боишься? – тоном Снежной королевы спросила надушенная до безпамятства Мечта самоубийцы. – Тебя змея не ужалит – ты ж нитяная. И не умрёшь. Нитки смерти не знают.
