Дебора ответила ей странным взглядом.
— Знаешь, — осторожно сказала она, — алкоголизм, конечно, не самое приятное заболевание, но не слишком ли у тебя радикальный способ борьбы с ним?
— Что? — изумилась Тэсса.
— Ничего, — открестилась Дебора, — в конце-то концов, эта женщина мне никогда не нравилась.
Что за глупости у людей в головах!
Тэсса коротко попрощалась и поспешила дальше. На скамейке возле кладбища притаился бездельник Эллиот, явно обрадовавшийся возможности потрепаться.
— Господи, Тэсса, — протянул он лениво, — наверное, это ужасно хлопотно — быть мэром нашей деревни. Вечно у нас случается то одно, то другое. Не хотел бы я быть на твоем месте.
— Ну, тебе вроде как и не грозит, — она даже останавливаться не стала.
К ее удивлению, Эллиот поднялся и увязался следом.
— Нет, я понимаю, — бубнил он, — в Нью-Ньюлине без топора никуда, но он не слишком тяжелый?
— Что тебе нужно, Эллиот?
— Камила, — ответил он сразу. — Она меня бросила, и теперь мне скучно. Ты не могла бы заставить ее передумать?
— Как? — озадачилась Тэсса.
— Кажется, у тебя в руках есть все соответствующие инструменты убеждения.
Она хмыкнула, представив себе, как потрясает топором перед носом Камилы, расписывая ей достоинства Эллиота.
Холли оценил бы абсурд этой сцены, а Фрэнк бы явно не одобрил. После всей агрессии, выпавшей на его долю, он ненавидел любые формы принуждения.
Именно поэтому он никогда не оценивал поступки Тэссы, отдавая ей самый бесценный с его точки зрения дар — абсолютную свободу выбора.
— Эллиот, — сказала она, остановившись возле крайних могил, — тебе не надо идти за мной дальше.
— Но мне все равно больше нечего делать.
— И тем не менее сейчас ты развернешься и пойдешь обратно.
Он захлопал длинными ресницами.
Симпатичный и бесполезный.
Тэсса легко перекинула топор из одной руки в другую.
Эллиот попятился.
Она усмехнулась.
Дерево росло на своем месте. За считанные дни оно вытянулось в целых два ярда, ветки отливали эбеновой матовостью, зловеще ощетинились острые иглы, на вид гораздо тверже, чем могли быть у ели или сосны.
Сначала Тэсса обошла его по кругу, прислушиваясь к собственным ощущениям.
Опасность.
Враждебность.
Но и что-то еще.
Очень знакомое.
Такое, с чем Тэсса сталкивалась каждый день.
Однако она никак не могла вспомнить, что же именно.
Осторожно прикоснувшись пальцем к острой игле, не к кончику, а безопасной середине, Тэсса с интересом смогла убедиться, что дерево действительное живое, хищное. Иглы немедленно разволновались, пришли в движение, будто бы стремясь нагнать добычу.
— Ах ты ж поганка, — произнесла Тэсса почти с нежностью. Ей не хотелось уничтожать такой интересный экземпляр, но какой был выход?
Вздохнув, она достала из кармана крохотную паутинку, полученную от призрака, и повесила ее на одну из веток. Тэсса не ожидала ничего особенного, но паутинка вдруг засветилась мягким серебристым сиянием, ее ниточки начали удлиняться, обволакивать собой все дерево.
Отступив на шаг, она завороженно наблюдала за тем, как серебро окутывает ветку за веткой, иголку за иголкой. Вскоре все дерево стало нарядным и мерцающим.
Тэсса слышала, как за ее спиной дышит еще один человек, — бестолковый Эллиот все-таки не послушался, подглядывал из кустов, любопытство победило здравый смысл.
Вместе с матовой чернотой, скрывшейся под серебром, исчезло и ощущение опасности, поэтому Тэсса не стала прогонять идиота.
