Прикрываю глаза, вдыхаю и отступаю от императора, чувствуя, как он недовольно тянет меня за руку.
– Хочешь, чтобы я привлекла ёрмунганда, Лесси? Так дай мне делать то, что нужно.
Я не танцую с ним, но всему залу, думаю, кажется, что я танцую для него, в то время как я надеюсь привлечь взгляд совершенно другого мужчины. Полы платья в свете парящих по залу шаров света переливаются всеми оттенками алого, а золотая вышивка и камни на ожерелье вспыхивают, как искры. Мои волосы, мои глаза, мой наряд – всё сливается в едином воплощении огня, и движения мои напоминают пляшущие языки пламени. Это танец – моё финальное откровение, ведь только падшая Рубия дель Монрок в толпе высокопоставленных аристократов может плясать, словно наложница перед ночью с императором.
Взгляды людей полны разными чувствами – у кого неодобрением, у кого восторгом, словно в день, когда меня в цепях тащили услышать финальное решение Лестрейла. Я завершаю танец финальным па и склоняюсь перед императором в глубоком реверансе в ту же секунду, когда замолкает музыка.
Кажется, никто вокруг больше не танцует. Все смотрят на нас. Лестрейл ухмыляется и начинает медленно патетически хлопать, и вскоре все вокруг подхватывают аплодисменты.
Не сразу, но музыканты начинают новую мелодию, а я слышу уверенные шаги.
– Лестрейл, – говорит голос за моей спиной. – Позволь украсть твою даму на танец.
5. Глава 4 От проблем не сбежишь
В глазах Лестрейла на миг отражается дикое смешение радости от того, что ёрмунганд сам плывёт в его сети, и жгучей ревности – несмотря на его гениальный, как он явно думает, план, Лесси не хочет отдавать свою любимую игрушку.
И всё же он любезно улыбается Винсенту.
– Разумеется, я не претендую на следующий танец, так что она совершенно свободна.
Ну да, кого интересует моё мнение. Даже не взглянув на Лестрейла, я чопорно подаю руку Винсу. Чувствую я себя эстафетной палочкой, но игра продолжается – я должна улыбаться и томно взмахивать ресницами.
Как же я устала. Этот день длится вечность, а мне ещё предстоит самое сложное. Пытаюсь уловить эмоции на лице моего партнёра, но Винс совсем не выглядит заинтересованным ни мной, ни танцем. Он ведёт безупречно, но механически – совсем как я, когда танцевала с Лестрейлом.
– Ты пришёл, – бесстрастно говорю я вслух.
– Ты же звала меня. Ни за что не поверю, что ты танцевала для своего кузена.
– Надо же, какое самомнение! – изумляюсь я, уязвлённая тем, что он попал в яблочко. – Ты думаешь, я могу танцевать только для тебя?
Он подхватывает меня за талию, поднимая в воздух, так что у меня захватывает дух, хотя это движение в данном танце вполне обычное. Тогда только я ловлю в его глазах что-то похожее на прежнюю озорную улыбку, и сердце захватывает тоска.
Эх, Винс, ты мог быть кем угодно, даже лжецом, не держащим обещания, но ты никогда не был бессердечной ледышкой, равнодушно торгующейся с людьми. Неужели это корона так изменила тебя?
– После стольких лет ты всё ещё вызываешь у меня чувства, – вдруг говорит он, когда мои ноги снова касаются пола. Это странная фраза, и произносит он её отрешённо. – Это слабость, с которой нужно бороться.
– И в чём же проявляется твоя слабость? – хмыкаю я.
– Например, вчера я ждал, что ты одумаешься и вернёшься, когда поймёшь, что я за тобой не иду. Потом пошёл к Лестрейлу, но тебя у него не оказалось. Куда ты пропала?
– В тюрьму пошла, – равнодушно веду я плечом, вписывая это в танец.
