Он вызывает лифт, входит в кабину и медленным движением ладони подзывает меня к себе. Молча волочу ноги к мужчине.
— Берешь карту и вставляешь в это отверстие, — без лишних движений показывает на примере своего ключа, — тогда кнопка моего этажа разблокируется, и ты сможешь на нее нажать.
— То есть к тебе в квартиру может попасть только тот, у кого есть этот ключ?
— Да.
— Все предельно ясно, — произношу без особого энтузиазма, выхожу из лифта и следую в кухню.
После плотного завтрака, который каким-то чудом образовался на столе, я собираюсь и еду в консерваторию. Мария Евгеньевна встречает меня у входа в отличном настроении, хватает за руку и предлагает посидеть в уютном кафе за углом. Не отказываю ей и вскоре мы располагаемся на летней веранде.
— Кирочка, ты сейчас упадешь от новости, — радостно стрекочет женщина.
— Я в предвкушении, — потягиваю молочный коктейль через трубочку.
— Маргульский ищет пианистку в свой оркестр, — она широко улыбается и, кажется, забывает, как дышать.
И я тоже так делаю. Зависаю от ее слов.
Родион Маргульский – мой кумир. Талантливый пианист, который объездил весь белый свет, создал свой оркестр, так еще и сам в нем дирижирует. У меня ладошки потеют от одной только мысли, что у меня есть реальная возможность познакомиться со звездой.
— По своим тайным каналам я разузнала, что прослушивание состоится завтра в Театре на Дзержинского, ровно в десять утра, — шепчет, словно нас кто-то может подслушать. — Как только он найдет пианистку, весь оркестр сразу же отправится в тур по Европе.
Мое вдохновение тут же сносит диким ураганом, который беспощадно отрывает меня от земли и бросает на камни, не оставляя шанса на спасение. Слезы градом сыплются с дрожащих ресниц, я сижу с поникшей головой, совсем не обращая внимания на окружающих.
— Кира, девочка моя, — встревожено произносит Мария Евгеньевна и берет меня за руку, — что случилось, дорогая? Почему ты плачешь?
— Простите, Мария Евгеньевна, — громко всхлипываю и тянусь за салфеткой. — Я не смогу пойти на прослушивание.
— Что? — нервно усмехается, не доверяя моим словам. — Что ты такое говоришь? Как это не сможешь пойти?
— В ближайшие полгода я не смогу выезжать из Москвы, — вытираю слезы и поднимаю на женщину грустный взгляд. — По семейным обстоятельствам.
Мария Евгеньевна раздосадовано ахает и прикладывает ладонь к груди.
— Совсем не вариант? — с надеждой заглядывает мне в лицо.
— Совсем, — киваю головой.
Долбанный Витя! Всю жизнь мне испортил, ведь такой шанс выпадает раз в сто лет. Конкурс на место будет бешеный, многие хотят попасть под руководство талантливого Маргульского.
— Жаль, очень жаль, — тяжело вздыхает женщина. — Я уверена, что ты бы ему понравилась.
Сама того не осознавая, она еще больше рвет мне душу. Мне хочется удавиться от такой несправедливости. Если бы мерзкое предложение Холодова поступило на несколько дней раньше, возможно, я могла бы разрулить ситуацию с домом.
— Тогда предложу Олечке.
— Да, предложите. Оля ему точно понравится, — без стеснения вытираю нос.
Настроение испорчено. Мы быстро допиваем свои напитки и расходимся в разные стороны. Бесцельно бреду по улице, не переставая сожалеть о случившемся. Все мои мечты вдребезги разбиты, я продала свое тело бесчувственному тирану, сбережения заканчиваются. Начинаю верить в реальность существования белых и черных полос, последняя как раз меня сейчас настигла.
