Hope for love - страница 14

– Мам, – выдохнула я, и голос дрогнул, стал детским, испуганным, как в ту ночь, когда я впервые поняла, что её больше нет.

Она подошла. Не спеша. Как будто знала, что время в этом месте течёт по-другому. И когда она оказалась рядом, я вдруг почувствовала – пахнет ею. Её духами. Её кожей. Её добром.

– Я так устала, – прошептала я. – Мам, мне тяжело. Я не знаю, кто я. Всё разваливается.

Мама не ответила. Просто положила ладонь на мою щёку. Тёплая. Родная. Та, которая когда-то гладила меня, когда я плакала ночью. От прикосновения слёзы сами скатились по щекам. Но это были другие слёзы. Не от боли. От облегчения.

– Ты сильнее, чем думаешь, – сказала она, тихо, почти беззвучно, но я услышала. – Но не обязана быть сильной всегда.

– Я чувствую, будто стала чужой себе… Я не знаю, куда иду.

– Просто иди, доченька, – шептала она, и ветер подхватывал слова. – Я рядом. Всегда. Даже если ты не видишь.

Я хотела обнять её. Сильнее. Долго. Вцепиться, не отпускать. Но сон начал ускользать. Поле становилось прозрачным. Воздух – холоднее. И мама уже растворялась в свете, в небе, в траве.

– Мам, подожди…

– Ты справишься. Я верю, – её голос уходил, будто сквозь воду. – Только не забывай себя.

И я проснулась.

На щеке – след слезы. На губах – вкус её слов.

И на душе – лёгкий след тепла. Тем теплом, что остаётся, когда тебя обняли там, где давно пусто.

Я лежала, не открывая глаз.

Будто надеялась – если не шевельнусь, если не пошевелю даже ресницами, – она не исчезнет. Всё останется. Поле. Ветер. Её руки. Голос. Но всё уже потихоньку гасло, как тихий костёр, догорающий в холодной земле. Исчезал запах лета, её парфюма, тепло руки на щеке.

Я открыла глаза. Потолок. Тот же, но будто уже не такой. Как будто в нём что-то изменилось. Или, может, во мне. Стало тише внутри. Не глуше – нет. А именно тише. Как после бури.

Тело было разбито, словно я пробежала марафон. Веки тяжёлые, подушку промочила слезами, о которых и не помнила. Но сердце… сердце било чуть ровнее.

Я села. Поставила ноги на пол. Дерево под ногами было холодным и реальным – как будто жизнь вернулась в детали.

Огляделась. Моя комната. Та же. Но я смотрела на неё иначе. Как будто это место – единственное, где я могу быть хрупкой и не просить прощения за это.

В углу – мамина гитара. В этом утреннем свете она казалась почти живой. Струны – как жилы. Я раньше боялась даже к ней подойти. Казалось, трону – и расплачусь. Но сейчас… было не страшно. Больно, да. Но не страшно. Я просто смотрела на неё. Как на память, которая больше не рвёт в клочья, а обнимает.

На подоконнике – чашка с недопитым чаем. Холодный. Как и вчера. Но рядом – солнечный луч. Он пробивался сквозь штору и ложился точно туда, где стояли старые мамины духи. Те, что я берегла. И именно в этот момент в комнате будто пахнуло тем самым запахом. Её запахом. Или я всё ещё чувствовала его из сна?

Я поднялась, прошлась по комнате. Коснулась шкафа, стены, шкатулки с детскими безделушками. Все эти вещи, которые я раньше не замечала – они вдруг заговорили. Не словами, нет. Просто стали частью истории, которую мне теперь не страшно вспоминать.

Я подошла к зеркалу.

Увидела себя.

С заплаканными глазами. С красными веками. С растрёпанными волосами и чем-то новым внутри. Усталость не ушла, нет. Но и ненависти к себе не было. Я просто смотрела. Искала. Не идеал. Не ту девочку, что всем всё должна. А себя. Настоящую.