Фух! Пронесло!
Тщательно спланированная диверсия хрустально провалилась, и я еду в Москву в гордом одиночестве. Так хочется показать Булатовичу язык, но я ведь приличная немка.
За спиной слышатся радостные вопли колопроктолога. Ведь она совсем не думала о Кадирове, как о травматологе, что поможет им снять «корону». Представляю какой это удар по его эго!
Петьку, правда, жалко…
Но, с другой стороны, когда ещё, если не в детстве, получать такие жизненные уроки? Помнится меня бабуля везла в травматологию с лампочкой во рту и скотчем на плече.
И вот милая стюардесса интересуется не желаю ли я чего-нибудь эдакого до взлёта.
А я не желаю.
Сижу в кресле бизнес-класса и наслаждаюсь тишиной и покоем. Неужели я проведу эти часы в небе без постоянных разговоров соседей? Кайф же!
И тут я слышу очень знакомый голос…
— Томатный сок, мятные конфетки и набор для рисования, пожалуйста, — запыхавшаяся Машка с сонным Петькой на руках садится рядом со мной.
— Теть Натаф-ф, а я больше не Цаль! — гордо шепелявит малой и что-то ещё лопочет на сверхзвуковой скорости. Ничего не разобрать.
Кузьминой я очень рада. Правда!
А вот о нашем «четвертом»… спрашивать совсем не хочется.
Хватает того, что я кожей ощущаю присутствие Кадирова. Чтоб его…
Рамис
— Когда вы будете
ехать на конференцию, внимательно рассмотри её усы и подмышки! — гогочет Демид,
скрываясь в домашнем тренажёрном зале от своей благоверной.
— Это самая
умная вещь, которую ты когда-либо говорил, или нам стоит ещё немного подождать? На что ты намекаешь? — взрываюсь я, жалея о том, что позвонил ему
поделиться хорошими новостями.
— На то, что
твоя немка, судя по всему, ярая феминистка. — Выдает свое экспертное
мнение.
Мысленно
воздеваю глаза к потолку и спрашиваю у высших сил, за какие добрые дела мне
достались именно эти друзья? Каблук Демидушка, декретный папаша Илья и
добряк-терминатор Дин — разношёрстнее компашки сложно найти.
— И откуда
такие мысли?
— Оттуда, —
ворчит Макаров. — До этого ни одна половозрелая не могла устоять перед тобой, только
дай зелёный свет. Ещё бы такой обаяшка и хороший малый…
— Так и знал,
что ты мне завидуешь.
— Конечно,
завидую. Было дело, даже пятак хотел тебе начистить… — нехотя признается он,
раскрывая тайну следствия: — Моя бегемотиховая зазноба пускала на тебя слюни и
несколько раз уточняла не принимаешь ли ты беременных!
Мой хохот
звенит в серванте с кухонной посудой. Пожалуй, нужно оттащить его на балкон… Квартиру
я снял на полгода, но уже сейчас понятно, что многие рудименты из хозяйского
обихода не понадобятся.
— Спасибо за
наводку, Демидушка. Обязательно запишусь на курсы по акушерству и гинекологии,
— стебу друга.
Некоторые
однокурсники на нашем потоке меняли специализацию и уходили кто в пластическую
хирургию, кто в гинекологию, кто в бариатрию. Ведь только там реальные
заработки, а не «мышиные слёзы». Меня же, несмотря ни на что, всегда тянуло к
травматологии.
«Врачами по
призванию рождаются, а не становятся», — как любила говорить бабушка Зульфия.
Так-то
спорное утверждение, но спорить с Эби — себе дороже. (Әби — татарская бабушка)
— С
беременностью жены ты превратился… — сказать, что Дёма стал тюфяком у меня язык
не поворачивается, но подколоть обнаглевшего Макарова хочется: — В безнадежного
Кувада.
В трубке
воцаряется гробовая тишина, даже звуки работающей беговой дорожки исчезают.
Судя по прерывистому дыханию, будущий отец быстро поднимается по лестнице в
свой кабинет.
