А
потом страшное возбужденное чудовище
принялось разводить мне ноги.
— Нет,
— закричала я, силясь свести ноги вместе.
Руки-лапы чудовища не давали мне этого
сделать. —Пожалуйста, не надо!
Чудовище
меня не слышало. Этот снежный человек
нависал надо мной, по звериному рыча...
одной рукой обивая мои слабые для него
попытки вырваться, другой — освобождая
мои ноги от остатков одежды.
Я
лежала практически голая на снегу — и
не чувствовала холода, только дикий,
животный страх.
А
потом пришла боль.
Я...
я не была девственницей — как-никак
даже замужем успела побывать, но ни одна
из ночей с Аркадием не подготовила меня
к тому, что сейчас творил с моим телом
этот снежный человек.
Меня
как будто раздирали пополам.
Я
кричала — кричала, звала на помощь,
слезно просила зверя не причинять мне
боль... а потом, поняв, что этого зверя
мои крики совершенно не трогают,
замолчала.
Он
возвышался надо мной — огромный,
страшный, невероятно сильный.
А
я лежала на снегу, ощущая, как в обнаженную
кожу впиваются миллионы острых льдинок
заледеневшей корки весеннего снега —
но не чувствуя при этом ничего.
Все
мои чувства забрал этот монстр, который
совершал сейчас мерные толчки в моём
теле.
Мне
было уже всё равно.
Я
понимала, что когда он утолит этот голод,
мне придет конец — и я уже даже ждала
этого, завидуя доле Марианны. Судя по
всему, подружка не мучилась — её,
наверное, просто съели.
В
то время как меня использовали как сырье
на безотходном производстве.
Наконец,
чудовище зарычало, убыстрило темп, а
затем дернуло мою голову на себя — я
повисла тряпичной куклой на его руке
за минуту до того, как чудовище впилось
зубами в мою плоть — в место между шеей
и плечом.
Я
поняла, что умираю — и закричала от
новой боли, в то время как зверь завыл
от наслаждения, продолжая оставаться
в моем теле...
Его
желтые светящиеся торжеством глаза
напоминали двоящуюся Луну, которая как
раз висела на небе, освещая всё это
непотребство, а само лицо зверя...
Я
кажется, умирала, потому что зверь вдруг
внезапно стал напоминать мне того
красавчика из сна, который я видела под
старый новый год.
«Вот
она оказывается, какая смерть», —
подумала я, решив, что это сказывается
недостаток кислорода в крови — скорее
всего, мне разорвали шею, и теперь я
брежу от кровопотери.
Красавчик
с наслаждением, громко вздохнул — и
открыл глаза.
А
я свои закрыла.
Умирая,
я почти улыбалась тому, что перед самым
своим концом я всё-таки узнала, какого
цвета — какого настоящего цвета — были
глаза у этого парня-мечты.
Серые.
Я
провалилась в небытие не печалясь больше
о том, что так вышло. В конце концов, у
каждого из нас своя судьба, свой час.
Мой час пришёл здесь и сейчас... по крайней
мере, мне довелось увидеть красивые
мечта, познакомиться с хорошими людьми.
Я
вспомнила Василису Игнатьевну, которая
так много сделала для меня; Марианну,
Костю, Анну, Павла — всех тех, кто всё
это время принимал непосредственное
участие в моей жизни. Кто помог мне не
чувствовать себя здесь одинокой.
Я
вспомнила бабушку Наташу и своих
родителей. Сейчас, чувствуя, что мой
конец уже близок, я больше не боялась
смерти... ведь там, за гранью, нас ждут
наши родные.
Ещё
я вспомнила Аркадия — и мысленно пожелала
ему долгой и счастливой жизни.
Которой
у меня не вышло.
Бывает.
Не
кого было в этом мне винить. Никого.
