Хозяин жизни - страница 18

Качаю головой, потому что до сих пор не могу поверить в то, что Дусманис прямо на свадьбе требует нашего с Артуром развода. Это просто даже не прилично, мог хотя бы медовый месяц подождать.

— Да что Вы ко мне привязались? — спрашиваю тихо, нерешительно, все же побаиваюсь его, и снова дергаю ручку пассажирской дверцы.

Но он конечно слышит. Даже не оборачивается, так и наблюдает за мной через зеркало. Сильные большие руки сжимают руль.

— Ты не любишь моего сына, — холодно констатирует Дусманис, при этом глаз с меня не сводит, будто впитывает реакцию.

— Просто выпустите и все, — горько вздыхаю, отворачиваясь к окну.

Там темно, не видно ни Барби, ни Артура с Катькой. Пусть думает, что угодно. Ну не люблю, так не люблю. Завтра он вернется к своей империи и забудет о том, как сильно ему не нравится жена сына.

— Сегодня суббота, завтра отдохнете, выспитесь, в понедельник в ЗАГСе выходной. Во вторник мой помощник подъедет к вам с утра. Возьмешь паспорт и свидетельство о браке.

Смотрю на него, долго смотрю, так и хочется сказать: «А не охренел ли ты, папочка?».

Но я конечно молчу, воспитание не позволяет. Но от такой наглости у меня даже корни волос шевелятся. Теперь я понимаю, за что его прозвали «хозяином жизни», у него же есть только его мнение и неправильное.

И с чего он взял, что я Артура не люблю? Что он вообще может знать о любви? Я по-прежнему говорю тихо, так мне проще, так я меньше теряюсь перед этим властным богом секса.

— Михаил Сафронович, давайте поговорим о любви. Вас шесть месяцев не было на горизонте, Вы даже в ЗАГСе во время регистрации не были, — отворачиваюсь, но потом снова смотрю в черные глаза. Не отвечает, только смотрит в упор, будто пялится на ураган с берега.

Я же дергаю ручку еще сильнее.

— Оторвешь, будешь покупать новую.

Игнорирую.

— Вы знаете меня пять минут и уже утверждаете…

— Я видел тебя голой.

Лицо вспыхивает алым цветом, в горле образуется такой величины ком, что я даже не пытаюсь его протолкнуть.

Пропускаю последнюю фразу, будто это не меня он попрекнул распутством. По правде говоря, тогда, четыре года назад, Дусманис был для меня кем-то вроде кумира. Я была моложе, его хотели все вокруг. С другим мужиком я бы такого себе не позволила, но в тот день, когда в стенку бара въехал «джип», а сексуальный «хозяин жизни» обратил на меня внимание, я поддалась. Звезды сошлись таким образом, что я сдернула перед ним полотенце и оголилась полностью.

Откашлявшись:

— Как Вы можете утверждать, будто я не люблю Вашего сына. Откуда такие выводы?

Смотреть ему в глаза невыносимо, как только наши взгляды встречаются, у меня сразу же возникает чувство, будто он читает мои мысли и понимает, что сексуальное влечение никуда не делось. Он усмехается, при этом глаза холодные.

— Ты позволила Артуру нести на руках другую женщину в день вашей свадьбы.

— Она палец сломала. Он хороший человек, он просто помог ей. Что мне, по-вашему, надо было устроить сцену ревности?

Еще одна ухмылка.

— Я думала, что люди за тридцать лишены предрассудков. Если Вы так переживали за честь Артура, надо было следить за его женщинами внимательнее, — совсем расхрабрившись добавляю. — Отгонять от него девочек поганой метлой.

Мы снова смотрим друг на друга в это чертово зеркало заднего вида. Время на мгновение останавливается и даже дух перехватывает. Не замечая ничего и никого вокруг, я глубоко и часто дышу. А затем мы оба вздрагиваем, когда в стекло пассажирского сидения громко тарабанят. Видимо, она дергала ручку, а мы не заметили. Снова серия щелчков и дверь открывается. В машину врываются порывы прохладного ночного воздуха.