Скривившись от омерзения, Айкинар бросил монеты обратно в сундук. Заберет его с собой в столицу.
А пока стоит навестить одну не слишком умную, зато болтливую девицу… Да, среди служанок попадались и первосортные дуры. Он пользовался этим, чтобы узнавать новости о происходящем в замке.
Поговаривают, после удара головой фон Латтимер себя странно ведет.
Он тоже это заметил. Неплохо было бы разобраться, в чем дело.
И как только это сделает – вернется обратно во дворец. Его ждет достойное Высшего общество. А идиотка жена пусть и дальше гниет в замке, что остался ей от некогда богатых и обширных владений рода фон Латтимер.
***
Бернард
Сознание возвращалось трудно.
Как будто сквозь плотный колючий кустарник продирался, где каждое усилие – боль и вырванные клоки шерсти.
Тихо застонав, Бернард попытался открыть глаза.
- О, владыка! Очнулся!
Восторженный крик Луи хлестнул по ушам. Зачем так орать?
Но вместо ответа с губ сорвался невнятный стон.
- Да-да, сейчас… - засуетился проповедник. – Милая Динария, будьте любезны…
- Да, ваша благость, - прошелестел где-то над головой шепот, а в следующее мгновение лба коснулась мокрая тряпка, пахнущая мятой и хвоей.
Бернард даже не пытался сдержать стон.
Как хорошо!
Отвар прогонял боль и успокаивал встревоженного зверя.
Зверя?!
Бернард дернулся, пытаясь встать, но его что-то удержало.
- Тихо-тихо, - зашептала служанка. – Вам нельзя двигаться. Ребра… кажется, сломаны.
Да плевать! На самом краешке сознания ворочалось и скулило его второе «я». Еще совсем слабый, медведь едва ощущался, но он был!
И нюх вдруг стал немного острее, а слух тоньше.
- М-м-м, - застонал, силясь поднять руки.
Напрасно!
Он был привязан к постели, как… как сумасшедший! Немыслимо!
- Сын мой… - перед мечущимся взглядом возник Луи. Все в той же сутане и с дурацкими четками, болтавшимися на поясе. – Тебе нужно отдохнуть. Динария права – ребра могут быть сломаны. Наш, э-э-э, господин был недоволен и…
Мужчина осекся.
А Бернард нашел сил на кривую улыбку-оскал. Значит, это Высший лапу свою приложил… Тогда неудивительно! Странно только, что не убил. И почему герцог сумел ударить? Клятва запрещала фон Латтимеру причинять вред супруге и ее собственности в лице раба.
Однако ноющая боль не оставляла сомнений – герцог сумел как-то обойти этот запрет. Или это он – Бернард – дал повод?
- Ч-ч-что…
- Вы бросились на госпожу, - торопливо пояснила Дина. – То есть… это выглядело как нападение. И герцог…
Девушка осеклась. Она ненавидела фон Латтимера. Ублюдок искалечил бедняжке жизнь. И не только ей.
- Он... решил… убить, - выдохнул Бернард.
А Луи, кашлянув, добавил:
- Но госпожа заступилась за вас.
И если бы в комнате появился сам Небесный Медведь, Бернард бы не испытал и сотой доли удивления, которое, как снег, обрушилось на его бедную голову.
Элизабетта фон Латтимер? Заступилась? За него?!
- Невозможно.
- Но это правда! – с жаром возразила Дина. – Спросите сами! Она скоро придет.
И действительно – не прошло и десяти минут, как дверь распахнулась.
А затем обоняния коснулся запах… Совершенно чужой и ему незнакомый.
***
Выглядел Бернард паршиво.
Лицо осунулось, под глазами залегли темные круги, а торс был плотно обмотан бинтами. Белые широкие ленты подчеркивали смуглость кожи и рельеф мускулов, но сейчас Елизавета хотела только одного – чтобы эти полосы исчезли.
Заодно с темно-багровыми синяками, которые выглядывали снизу.
