Хозяйка хищной космической оранжереи - страница 28



Камелия бы на моем месте уже веревки из мужика плела, а я даже смотреть на него нормально не могу. Какая же я в этом плане нелепая.

Так стыдно стало.

И самое гадкое, что мы на небольшом корабле, где игнорировать присутствие друг друга просто невозможно. А значит, нужно как-то подстраиваться.

18. Глава 17

Расположившись на кухне, снова лениво листала статьи об экспедициях: как ставят палатки, что готовят на полевой кухне, какие продукты.

Вздохнула. Интересно, что мы там закупили? Если припасы и есть, то они, скорее всего, в трюме.

Злило, что мне даже не дали поучаствовать в сборах.

Пока я бегала с заявками, все было готово.

Лукер все из головы не шел. Чего я к нему полезла?

Больно нужно было.

— Я твои эмоции даже в трюме слышу, красотка, — услышав голос Риме, подскочила на месте. — У-у-у, так все запущено, что даже ничего не видишь перед собой.

Он смотрел на меня, широко улыбаясь.

— Ты когда-нибудь влюблялся? — спросила в лоб.

Ответом мне была удивленно приподнятая темная бровь.

Риме поморщился, отодвинул стул и сел напротив.

— Любопытный вопрос, Петуния. А что в твоем понимании любовь?

Я хмыкнула носом и пожала плечами.

— Сама не знаю. Вот в Камелию часто влюбляются, бегают за ней...

Риме провел перед моим лицом ладонью, заставляя замолчать.

— Сразу нет, Петуния. Это не любовь. Даже рядом нет. Твоя сестра — хищник. Даже не так, она своего рода такая же, как и я. Ей нужны эмоции. Нужно почитание, без него она чувствует себя подавленно и неуверенно. Понимаешь, она непроизвольно выпускает эти сигналы для мужчин, — он провел пальцем по носу, растирая его. — Как бы тебе объяснить... Сигнал, что готова спариться...

— Ками не такая! — возмутилась я.

— Нет, именно так. Она посылает сигнал, что готова, но он ложный. В итоге за ней бегают, но она не подпускает. Мужики в смятении, как бы и показывают, но не дают. Камелия — яркая витрина борделя, в котором нет ни окон, ни дверей. Она играет. Доминирует, привлекает и обламывает. За ней бегут вовсе не потому, что желают любви. Другое там, Пети, — он цокнул и продолжил: — Ари как-то сказал, что она мстит всем вокруг за что-то, отыгрывается раз за разом. Подпитывает себя за счет этой вот игры.

— У нее есть причины ненавидеть мужчин, — тихо призналась я.

— Да, это чувствуется. Но мы ведь о другом, правда? Так что в твоем понимании любовь, Петуния?

Я снова пожала плечами.

— Наверное, как у родителей. Мама рассказывала нам о том, как они встречались с папой. Красиво.

— Не думаю, что твоя мама рассказала все как есть, Пети. Детям обычно преподносят сказку. Да и не о маме мы, а о тебе. Я ведь спрашиваю о тебе. Что ты думаешь о любви?

Риме впился в меня немигающим взглядом. Нет, я знала, что в голову он не полезет, но все же стало не по себе.

И этот его вопрос...

— Если постоянно думаешь об одном мужчине, но при этом ненавидишь его, — пробормотала.

— Ненавидишь его? Или себя за неуверенность?

— Да, не знаю, — поджав губы, испытала такую злость. — Зачем я вообще об этом заговорила? Где я, а где какая-то там любовь? Я не создана для этой ерунды. Чувства — это вообще ненужное и...

— Ясно, влюбилась, — засмеялся Риме. — Вернее, до тебя дошло, да? Долго, конечно. Но и ладно. Отвечая на твой вопрос. Да, я влюблялся. Тебя люблю, Петуния.

Услышав его, замерла и недоверчиво приподняла бровь.

— Спроси за что? — он подался вперед. — Ну же, попытайся взглянуть на себя моими глазами.