Надо отдать должно – чувство это было обоюдным. А вот когда старый хозяин умер, а молодой князь "навострил лыжи" в Европу, то с собой брать жену решительно отказался, объявив , что она останется дома.
– А Дашку с собой взять хочешь? – гадюкой зашипела законная супруга.
И её можно было понять и посочувствовать.
– Да, Даша поедет со мной, – просто как о чём-то обыденном заявил боярин.
– Не бывать этому. Не бывать!
Олег, не вступая в спор, потому как хорошо знал истеричный нрав Турусовой, направился в карету и, укатил по делам в Первопрестольную.
Даша должна была ехать в Москву на следующее утро. Всё уже было готово к отъезду. Вещи она собрала загодя.
– Олег, давай уедем вместе, чует моё сердце быть беде, – накануне ночью, лёжа в княжеской постели, убеждала его девушка.
– Да не бойся дурёха, никто тебя не посмеет пальцем тронуть, а мне нужно в Посольский приказ, забрать дипломатическую почту. Приедешь в Москву, и вместе в путь тронемся.
—Нехорошо это. Грех!
—Ты насчёт Софьи? Плюнь, я просто выполнил волю отца.
Даша сама понимала, что Софья, в сущности, была невиновата, и ей было крайне неудобно перед законной, пусть и нелюбимой супругой, но не она заварила всю эту кашу, а вот расхлёбывать приходилось ей. Да и люди в поместье её, по большому счёту, осуждали.
«Гадина, змеюка подколодная. Бесстыжая» – не раз слышала она шёпот за спиной и умом понимала, что правы люди, грешно жить с чужим мужем на глазах у законной жены.
«Но что же мне делать?!» – на этот вопрос никто, да и она сама не знал ответа.
Решение нашла молодая княгиня: « А нужно просто убить разлучницу, и всё станет хорошо».
Как только господская карета скрылась за пригорком, в комнату к «мерзавке» заявился личный кат князей Турусовых, откомандированный заботливой тёщей, которая была в курсе, особым умом не блистала и простое, и понятное решение дочери одобрила.
—Ничего Софьюшка, полютует и успокоится, а грех я на себя возьму доченька. Не плачь милая.
А чего для своего дитя, любящая мать не сделает?
«Выпороть девку? Тоже мне грех?! А если слова добрые через голову зайти не могут, надобно, через задние ворота насильно батогами загонять. Да и кто она такая, чтобы Княгине перечить? Девка без роду-племени. Крепостная потаскуха.
Без церемоний, войдя в Дашины покои, Афанасий – личный палач княгини Марфы Турусовой, попросту грохнул воспитанницу по голове, своим пудовым кулаком, так что женщина упала на пол, лишившись чувств.
А вот когда её окатили холодной водицей, да из ведра, она пришла в сознание и ужаснулась, обнаружив себя совершенно голой, накрепко привязанной к широкой лавке. Да ещё в присутствии дворовых баб и пары конюхов.
Противно пахло навозом, лошадиным потом и мочой, в которой кат замачивал тяжёлый плетёный кнут со свинцовым шариком на конце.
Даша слыхивала о мастерстве Афанасия и сразу поняла, что жить ей осталось не больше четверти часа, и то, если очень повезёт.
—Очухалась, тварь – молодая княгиня, нехорошо улыбаясь, уселась в кресло, напротив лавки. – А что о пощаде не молишь? Страшно небось?! Жить хочется?!
Понимая, что говорить и просить бесполезно, её всё равно в лучшем случае убьют. В худшем – изуродуют, Даша просто приподняла голову и нагло стала смотреть в глаза женщине, которая захотела её лишить жизни.
К палачу у неё претензий в сущности не было: « А что Афанасий, ему приказали он выполняет – всего лишь орудие. А убийца – вот рядом. Да, конечно неправа, но ведь не сама же я заварила всё это».
