Плохое предчувствие царапнуло глубже, заставляя волоски на коже встать дыбом.
— За постой я беру золотом, — уже не скрывая намерения выставить гостя за дверь, заявила я.
Хлыщ округлил губы в «о» и демонстративно обвел грязный зал взглядом. Я на это задрала подбородок и уперла руки в бока. Молчаливое противостояние длилось несколько секунд, и мне уже казалось, что я побеждала. Возможно, хлыщ бы и ушёл, но тут колотушка опять ударила по двери три раза.
Это уже стало совсем не смешно!
Неужели «ГастроГном» такое популярное место, что я всю таверну заселила всего за два часа после вступления в наследство?!
Распахнула дверь, от раздражения забыв об осторожности.
А за ней опять стоял мужчина! Опять молодой, опять симпатичный и прилично одетый!
Это заговор?
Я пригляделась. Одет он был, конечно, прилично, но не как предыдущий, а как какой-нибудь пастор — в длинную чёрную рясу и симпатичную красную шапочку.
Вот это у дедули притон! Даже священники захаживают! Я с трудом подобрала челюсть, чтобы спросить:
— Какими судьбами, падре?
— Ксендз, дитя моё, — ответил мне мужчина, который, навскидку, всего на пару лет старше меня, и подмигнул, просачиваясь в зал. — Хочу поселиться у тебя в таверне.
За моей спиной послышался шумный вдох аристократа — приход нового гостя его явно не оставил равнодушным. Хотелось обернуться, дать ему пять и крикнуть: «Да-да, я тоже в шоке от своей бешеной популярности!», но я ещё не совсем с катушек съехала. Поэтому просто тихо понадеялась, что теперь, наверное, с моей таверны точно печать снимут, раз в ней даже служители местной церкви не брезгуют останавливаться.
Но это все истерическая лирика. Хотелось знать, что все-таки происходит? Что за паломничество такое? Я же не идиотка, чтобы верить в подобные случайности.
— Таверна не работает, — завела я уже заезженную пластинку, — у меня нет ни еды, ни белья.
— Это нестрашно, дитя. Старцы учат воздержанию и аскезе, — ответил ксендз с неизменной улыбкой.
— А беру я за постой золотом и ничем другим, — продолжила отговаривать, уже закипая от злости.
— Возможно, нам действительно стоит уйти, преподобный, — вдруг проявил удивительную догадливость аристократ.
Но в последние дни удача совсем меня разлюбила. Раздались тяжёлые шаги на лестнице, и в зал спустился пират.
— Что происходит? — рявкнул он и посмотрел внимательно на гостей.
Я тоже посмотрела. Пристально. На всех троих по очереди. В другой ситуации я бы пару раз взвизгнула от восторга, явись ко мне такие гости. Молодые статные красавцы, будто с журнальных обложек сошедшие.
Капитан — длинноволосый, смуглый брюнет. Светлые глаза контрастируют с кожей и выглядят мистически-притягательно. Волосы — чистый шёлк и даже в тусклом свете блестят, будто их укладочным средством побрызгали. А лицо такое волевое и мужественное, что даже серьги, бусы и браслеты не делают капитана похожим на фрика. Рост, фигура — вообще молчу.
Аристократ — блондин, а крупные локоны, обрамляющие его точеное лицо, стали бы предметом зависти многих модниц. Он похож на сказочного принца из детских фильмов — ресницы, как опахала, чистые голубые глаза, пухлые губы и румянец на персиковой коже. Вот он мог бы показаться женственным, если бы не фигура и выправка.
Ну а священник местный вообще на священника только рясой и походил. Каштановые волосы заплетены в длинную косу, светло-карие глаза смотрят на все слишком плотоядно. Тонкие губы кривит легкая улыбка, а об острые скулы можно порезаться. Ну и, конечно, фигура тоже не подкачала. Этот ксендз явно тяжести поднимает в перерывах между службами — его бицепсы не скрывает даже ряса.
