Она притормозила у некогда родительской спальни. В последние годы сюда перебрался Луис и, как ожидалось, хранил личную жизнь под замком – дверь была заперта. Спальня хозяйки отеля располагалась чуть дальше по коридору: супруги давно перестали ночевать в одной комнате. Бывшая детская, которую они делили с сестрой, светлая и просторная, с огромным окном обладала самым потрясающим видом на горы во всем отеле. Захлопнув дверь детской, Кайла выдохнула и прижалась к ней спиной.
Так, успокоилась. Вдох. Выдох. Кайла с трудом сдержала прерывистое дыхание. В конце концов, первая встреча прошла не так и плохо. Дядя отреагировал именно так, как они рассчитывали. Луис… Жаль, что с ним пока не довелось свидеться, ну да скоро она исправит это упущение. Если бы не Рейн, все вообще шло бы идеально. Какого черта он забыл в «Вороньем гнезде»? Неужели вернулся сюда на службу?
Она тряхнула головой, запрещая себе думать о нем, и огляделась, узнавая комнату и одновременно удивляясь, как много изменилось. Исчезла вторая кровать – ее место занял массивный дубовый стол, а сказки на книжных полках сменились томами по экономике и целебному делу: развлекаться Минте было некогда. Куклы… Раньше их было много, а осталась одна-единственная, в соломенной шляпке, из-за которой они с сестрой разодрались. Кукла примостилась в самом углу, под лампой, понуро свесив голову.
Подойдя к окну, Кайла распахнула его настежь, вдыхая вечерний воздух, но насладиться им как следует не успела. В дверь постучали. Промелькнула паническая мысль, что Рейн все-таки узнал ее и решил поговорить.
Кайла открыла дверь и с невероятным облегчением увидела горничную с виноватой миной на лице. Из-под чепца выбивалась кудрявая прядь. Ланти держала в руках ее саквояж. Горничная-катастрофа – как охарактеризовала девушку Минта.
– Я же просила не беспокоить! – Испуг вылился в раздражение, и горничная забеспокоилась еще сильнее.
– Вы забыли внизу вещи, я принесла.
Ланти протянула ей саквояж, с трудом удерживая его на вытянутых руках. Руки дрожали то ли под весом, то ли от страха.
– Спасибо, – смягчилась Кайла. Ланти подоспела как нельзя кстати. – Что-то еще? – спросила она, когда горничная не ушла, а продолжила мяться у порога, неловко поправляя под чепчик выбившиеся волосы.
– Простите, что назвала вас упырем! – выпалила Ланти, с отчаянием посмотрев на хозяйку. – Просто все считали, что вы умерли. Вас даже в семейном склепе отпевали и похоронили. В смысле пустой саркофаг. – Она окончательно смутилась и, почти плача, договорила: – Пожалуйста, позвольте мне остаться. Я буду очень стараться!
– Я и не собиралась тебя увольнять, – заверила Кайла, прерывая поток обещаний. Не хватало, чтобы горничная разрыдалась перед ее комнатой, а по отелю пошли слухи, что хозяйка не только упырь, но и деспот.
– Но господин Рюдигер…
– Никого не может уволить без моего согласия. Иди работай. А если дядя будет тебя обижать, скажи мне.
Ланти всхлипнула, но уже сквозь улыбку и рассыпалась в благодарностях.
– Я устала, – напомнила Кайла. Больше повторять не пришлось, горничную как ветром сдуло. – Как я устала! – вновь, уже для себя, сказала она, занося саквояж в комнату.
Разобравшись с вещами, сняла очки: линза в них едва держалась. Хорошо, что, когда вывалилась в первый раз, не разбилась, а упала на юбку. Тогда поезд подъезжал к станции, и чинить было некогда, Кайла и так едва не опоздала на омнибус. Зато сейчас было время подправить.
