— Читай как получится, — отмахнулась, нарезая огурцы и помидоры на маленькие кусочки, в который раз мысленно порадовалась, что нож, пару вилок, ложки и кружки, прихватила с собой, полагая, что возможно нам это пригодится в дороге. Как оказалось, пригодилось и даже очень.
— Так… в тысяча пятьсот девятом году, — начала Алина, чуть помедлив, продолжила, — мам, не пойму, что за закорючка, но похоже на девятый месяц.
— Не читай даты, мы не знаем, какой год сейчас, так что нам пока это ни к чему.
— Хорошо… вот, в этом году исчез старый мистер Коуэл, который и построил поместье вокруг холма.
— Угу, холм видели, — пробормотала, достав куриное крыло из кастрюльки, в которой мы не меньше получаса кипятили воду, чтобы изгнать всю возможную заразу, прежде чем варить в ней куру. Проверила его на готовность, с сожалением вернула его назад в бурлящий бульон.
— Он был, со слов некоего Эрландо, этот старик Коуэл, — уточнила дочь, — богатым, надменным, вредным затворником. И, кажется, сумасшедшим, болтал о потоках, о силе и о месте пересечения линий. Дважды, пока жил старик, из поместья выходили мужчины в старинных одеждах, задавали вопросы, возвращались и больше не появлялись в городе. Мама, наверное, такие как мы? Интересно, почему тогда больше не появлялись?
— Не знаю, подозрительно это, хотя, если убивал, то зачем тогда вообще выпускал? — задумчиво протянула, нетерпеливо вытащив ещё одну запчасть от куры, потыкала в ножку вилкой, убедилась, что мясо готово, объявила, — ужин подан, садитесь есть.
— Ой! Кажется, после светловолосого мужчины в старинном сюртуке и исчез старик Коуэл, — произнесла Алинка, заёрзав от волнения, ребёнка явно увлёк этот дневник, — его не сразу хватились, мистер Коуэл редко выходил в город, когда заметили, что долго не появлялся, отправились к нему и именно тогда узнали, что пройти на территорию поместья никто не может.
— Ты же голодная была, — напомнила дочери, поставив к ней поближе отмытую, с миленьким узором, местную тарелку, на которой лежали и одуряюще пахли кусочки отварной птицы и овощной салат.
— Сейчас… они даже пушку притаскивали, мам, и стреляли по воротам, но это не помогло, — хихикнул ребёнок, — ох, хорошо это давно было… местные решили, что поместье проклято, и несколько раз пытались его сжечь. Нас могли бы принять за ведьм и на костёр отправить.
— Жуть, — невольно вздрогнула, осознав, что нам действительно повезло.
— Ха! Они и пытались одного сжечь! — рассмеялась Алинка, — он вышел спустя… около ста лет, схватили... так: высокого, темноволосого парня и понесли к виселице… мам, он испепелил всех, здесь Невил пишет, что остался лишь пепел. Парень сбежал назад в поместье и больше не возвращался.
— Вот почему местные жители с опаской на нас смотрят, — пробормотала сразу, как прожевала нежный и ароматный кусочек мяса, — хоть времени с тех пор прошло, видимо, не мало, но людская молва до сих пор жива, тем более, когда перед глазами всё ещё стоит поместье и никого не пускает на свою территорию.
— Угу, — кивнула дочь, наконец отложив в сторонку дневник, приступила к ужину. Около тридцати минут мы время от времени, перебрасываясь короткими фразами, лакомились удивительно насыщенной вкусом едой, подкладывали в костёр сучья, отчего пламя радостно вспыхивало, охватывая обжигающими объятиями кастрюльку, в которой закипала вода для чая.
— Чуть позже надо сходить к мисс Хоуп, надеюсь, ей удастся взять у поверенного свод законов, — проговорила, заваривая в миске чай, — мёд где-то же был…
