Но горб бросил в голову тут мысль:
Как много он работал и тратил тех сил,
В работе он душою кривил.
И у хозяина он пенсию не получил,
А лишь от работы получил он горб.
И лежал он, как песчаный тот сугроб.
СТРЕКОЗА С СОВЕТОМ
Однажды стрекоза летала
И рыбе всё она пеняла:
– Ну что живёшь всегда в воде
И в страхе, большой беде?
И холод, голод, каменистое то дно…
Так мало доставляет радости оно.
Или рыба хищная, её малёк,
И все о смерти делают намёк.
А я теперь летаю
И по цветкам росистым я порхаю.
Тут комары да мошки –
Для еды совсем не крошки.
А ты в воде, словно в резеде,
И небогата жизнь везде.
И не дождёшься ты свободы,
И у тебя ведь только глубь и броды.
– Такая, видно, у меня судьба.
То у тебя – в воде и воздухе гульба.
– Но и ты можешь воздухом дыхнуть,
Я тебя наставлю на истинный путь.
Только надо глубоко нырнуть
И рыбьи силы развернуть,
И чтоб тебе не утонуть,
Скорость так большую там набрать –
И будешь в воздухе, как я, летать.
И рыба послушала той стрекозы совет –
Нырнула, вынырнула – явилась в свет.
Явилась, как торпеда иль как нож, –
Нет стрекозы – она же в пасти рыбы!
И словно по воде ударили так глыбы,
По виду был на судака похож.
Круги все от неё – по водной зыби.
Когда кому даёшь ты умные слова,
Смотри, осталась твоя чтоб голова.
ДВЕ ОБЕЗЬЯНКИ
Раз жаловалась обезьяна так соседу:
– Всегда в ворота я зайду, заеду.
Иногда бывает не то,
И не всегда выигрываешь и в лото.
Ворота до того порой сужаются –
И тело боком не влезает.
Меня так быстро распирает?
Со мной ворота дурака валяют,
И кто-то их всегда сужает?
А может, кто-то со мной играет?
И отвечала тут соседка обезьяне:
– Ты выпьешь – так мозги же у тебя в изъяне.
Леченья тут ради я к тебе заеду!
Ко мне ты лезешь утром и к обеду.
Совсем не в те ворота ты влезаешь,
На четвереньках ты въезжаешь.
Потом же долго так кричит там жена:
«Зачем такая тут ослятина нужна?!»
С тобой же у меня жизнь очень так сложна,
И лучше б ты не пил вина!
Пойми, что виноваты не ворота, –
Идёшь ты пьяный и не видишь поворота.
Во всех домах углы ты посшибал,
Ты на карачках шёл и шишки собирал.
Так могу я выйти из ресторана вон –
Прохожий мне наступит на ладонь.
ОБЕЗЬЯНА И ИНТЕНДАНТ
Вдалиже от родных там мест
Там обезьяны страшный бой вели –
Послали их туда на страшный крест.
Пустые были животы те – кошели –
Отстал от них обоз,
И то бездумье их начальника…
«Где он?» – сделал им живот вопрос.
Но каждый делал вид молчальника.
Был у них где-то там интендант,
Выполнял он роль печальника.
Или делал славный кегельбан,
Видели раз обезьяны много бань.
На этом деле проявлял он о солдатах все заботы,
Он доставлял ртам вкусные работы.
Но раз в еде они дошли до точки,
И стали те использовать там бабушкин тот аттестат.
Такая-то еда – то не родные дочки,
От такой еды они могли не встать.
Поели – есть хочется опять.
Согнутой стала у них тут стать.
Пришёл раз тыловой тут командир –
Сверкал весь орденами и медалями мундир,
Но, полный важности, отваги,
Сказал: «Есть надо травку, не пить браги.
Крапива так – трава целительна,
Здоровье укрепляет, хоть и мстительна.
Другие ведь солдаты варят суп из топора,
Едят его и в бой идут, крича «ура!».
– То-то ты весь от травы такой весь пухлый
И не спрячешь свой живот.
Иль ты бываешь на крапивной кухне,
Траву ты вместо мяса жрёшь?
Возьми – поешь крапивы,
Глаза ведь станут добрые, как сливы,
И будут все торчать везде мослы,
А на лице все щёки будут так кислы.
Мы знаем – ешь ты почки бычьи.
И не дай бог, что попадёт трава в навар, -
