Наблюдая за реакцией Арабеса на происходящее, она как ни в чём не бывало, продолжала, по сути, твердить сама себе что-то отвлечённое, но отчего-то вновь возвращалась к смыслу неустоек за нарушения согласованных моральных условий: «Нет, эти мысли мне как напутствие богоискательской сути в порочном». Говорила она как с собой. Арабес будто улавливал ход её мыслей, и как только наступило томительное молчание, спросил:
– Сколько же должен платить богу грешник за нарушение контракта и клятвы перед ним, что всегда будет верен своей жене или сексуальной партнёрше? Возможна ли вообще какая-то моральная мера значимости личности, которой виновник может искупить измену и вину? – заметил он, уже не удивляясь чудесам с шариком, проделанным Анной.
– А что? Я бы даже без суда за каждую измену мужиков заставляла платить деньги за измену жене и также другой женщине за представление этих услуг. Однако как сделать так, чтоб экономическая ответственность влияла на значимость личности, а семья не страдала, но рейтинг свой теряла, пока не знаю, но, думаю, придумать можно.
– Похоже, такой меры для грешников ныне в законе нет, и может ли вообще быть? Если только не в каком-то моральном договоре, где такая ответственность может согласовываться. Однако и семейного рейтинга не существует, чтоб семья по нему дополнительные права имела или их лишалась и каждый член семьи этим дорожить мог.
– Я бы как дама хотела, чтоб в контрактных семьях зависимость за каждый грех между супругами становилась больше, а права на свободы – меньше. Какую неустойку за нарушение верности должен требовать современный брак и в каких случаях? А в каких случаях нет, кто может сказать? Неустойка семейным партнёрам всегда должна быть как индивидуальной, так и их общей семейной, но не экономической потерей.
– Выходит, если будет совместный семейный счёт или рейтинг, то в зависимости от него и личные права каждого члена семьи можно будет корректировать. Однако, как я понял, если семью так сплотить удастся, то сохранить любовь – вряд ли.
– Да, безусловно, но это, скорее, риторический вопрос. Из двух зол надо выбирать меньшее, тогда большее умрёт. Возможны и такие случаи, когда измена, как и прочие грехи, может быть ненаказуема. И жёны могут быть виноваты, и мужья. Брак – это тяжкое бремя, которое надо осознавать и тащить на себе, даже если полного ощущения счастья он не даёт. Современная молодёжь поэтому к нему не очень-то и стремится. Статистика говорит: чем дольше пары живут совместно, тем реже они занимаются сексом. Таким образом, и полного личного счастья в парном современном браке достичь невозможно, а значит, никогда не построить счастливого общества. Институт устоявшегося брака, чувствую (и не только я), – это не очень правильная стратегия общественной жизни, но отрицание его – тоже не решение. Наверное, должно быть отведено время и на согласованный застрахованный брак и право на него по значимости личности, хотя только любовь уравнивает всех в правах, в социальной значимости, с единой ответственностью перед богом.
Шарик неожиданно подкатился к ней и стал раскатываться возле ног. Она оттолкнула его ногой.
– И это ваше действие, как и понимание, не лишено смысла, – заметил он на действие ногой и её высказывание. – Хотя на Руси, да и в других культурах, женщины права на выбор своего суженого не имели никогда, как и равенства. Выбор за них делали родители, девки только имели право на согласие с любовью. Таким образом, неравенство прав имеет давнюю историю, и, считаю, оно может иметь и половую значимость через созидательную деятельность. В прошлом девушки даже стеснялись говорить о своих желаниях и из принцесс превращались лишь в собственность мужчин, как всё движимое имущество, а рыцари любви превращались в рабов семейных забот. Ещё более обострено это в полигамных браках.
