– Как бы не так, но пусть будет так, однако повторю: жертва телом – это не добро к святости, а воздаянье за грехи или дар во исцеление и спасение, и должна быть праведностью любви. Святость – это красивые деяния добра, но не всякая любовь может быть добром если не злом. Тут бабка надвое может сыграть.
Произнеся это утверждение, он подумал, что оно может показаться слегка смутным и не убедительно для неё. Напротив, её доводы ему вдруг показалось не лишенными смысла и он усмехнулся простоте и легкости ее утверждения. Не понимая, что можно добавить к сказанному вспомнил вдруг прежнее е её утверждение по переселению душ погибших солдат. Видно она всё-таки считает, что я имею паспорт души её возлюбленного и разговаривая со мной, как с наследником его погибшего возлюбленного. Чтобы забыть ей думать так он, после некого раздумья заметил:
– Ты зря ищешь родственной души своего возлюбленного. Во мне ее тоже нет, да и вряд ли найдешь даже у него, если вдруг там, на небесах, встретишься с его душой. Бог гарантировать тебе этого не может.
Он налил себе еще вина, она предложила налить и ей. Он выпил, она лишь пригубила.
– Мне кажется, что за мною гонится какой-то рок и сознанье мое заблокировано, – произнесла неуверенно и тихо она, будто боялась, что ее услышит кто-то другой.
– В этом и моя правда, и мне порой тоже кажется, что за мною гонится тоже какой-то женский рок то в одном, то в другом виде. Боюсь, что когда-нибудь догонит. Я как в штормующем море с полной лодкой утопающих. Еще одной утопающей она не выдержит, потонет. То, что ты решила распрощаться со своей святостью тела, наверно, правильно, но зачем Бог роком посылает это мне? Я же потоплю лодку своей судьбы. Для Бога телесная святость и жертвенность много ли значит? Где мера греховной глупости – Бог мне этого не сказал, а я чувствую, что уже иду и не вижу своей ватерлинии. Волны летят через борт, и еще один утопающий на моей лодке сделает утопленником уже меня. Грести будет некуда и незачем.
Поэтому если у тебя есть человек, который тебя любит и пытается добиться тебя, ты прояви к нему внимание и все-таки отдай ему себя. Такова, видно, божья воля. Прими свою участь со смирением, и, может, Бог возрадует тебя его благодатью. Все со временем меняется, и порой тот, о ком думаешь плохо, вдруг проявит с хорошей стороны. Выйди замуж, одной с ребенком все равно тяжело.
Она молча слушала его и вдруг выпила стоявшее в стакане вино почти залпом, не поморщившись. Он посмотрел на нее удивленным взглядом.
– Зачем ты приняла обет аскетизма, ради вечной жизни или как? Мне это трудно понять. Аскетизм никогда не может быть правильной жизнью, это скорее жертвоприношение в дар ожидания новой любви. Ты же творишь это в память убиенной души. Не хватит ли для памяти? Вечностью скорби ты его не возродишь – это не дело.
Ты можешь забросать меня камнями, но я слуга истин и питаюсь только их настоящей кровью, а ты клюешь себя иллюзиями умерших догм, обманывая себя и окружающих. Помню, по одному местному радио читалось стихотворение, которое чем-то отражает твой образ. Я записал для себя в целях сделать из него песенку. Вот хочешь, его тебе прочту?
Она кивнула головой.
– Оно звучит примерно так, – он стал читать:
Вот и город после дождя,
И с небес уже не льется вода,
А у дороги еще в каплях листва,
И журчит вода в два ручья.
Он помог ей, по воде перенес
