– Имей, – прошептала она. – Я сделаю всё, что ты захочешь…
И застонала, а затем вновь прильнула к возбуждённому парню, снова прыгнула ему на талию, крепко обхватывая ногами. Сама прильнула к губам, страстно целуя, раскрывая его губы. Утопила руки в его мокрых волосах, а затем, когда он рвано задышал, с силой укусила за губу, оттолкнулась спиной от бортика и кинула парня на дно. Спрыгнула, ударила пяткой куда-то в пах и буквально взлетала по лестнице наверх. Не медля, бросилась в гостиную.
Когда насильник выскочил следом за ней, Джия уже ждала его. Стояла у распахнутой двери, и её правая рука сжимала длинный нож. На щеке и подбородке набухали красные пятна.
– Лорд Рандвальд, – спокойно произнесла княжна, – покиньте мои покои. Одно ваше неверное движение, и я ударю. Но сначала закричу. Очень громко. И вам придётся долго всем объяснять, что вы делали в женской гостиной в такое время.
– Шлюха! – плюнул он.
– Идиот! – прошипела она. – Жалкий, слабый мальчищка!
Он вышел, кусая губы, и Джия закрыла за ним дверь. Очень плотно. Придвинула пару стульев, поставила их друг на друга, а между ними – стеклянный графин, воду из которого вылила в окно.
– Давай, Вальди, дерзни, – процедила мрачно.
Горло пекло, нос болел. Казалось, что в груди точно сломана пара рёбер.
Джия вернулась в купальню, закрыла вентили, открыла слив. Всё это Ювина уже успела ей показать. Нагнувшись, коснулась струящегося водного шёлка. Прошептала с чувством:
– Спасибо!
Вода спасла ей… жизнь, честь или здоровье – не всё ли равно? Может и всё вместе.
Вот только что делать с лицом, ведь утром эти синяки как-то надо будет объяснять? «Я подумаю об этом завтра», – решила девушка, прошла в спальню, скинула мокрую сорочку прямо на пол, закрутила волосы наверх, забралась на кровать и накинула на себя одеяло.
Завтра она решит, что со всем этим делать.
***
Ларан бухал. Сидел в кабинете, который называл каютой, пускал в стену чаек из бумаги и потягивал сладкое персиковое вино, закусывая его шоколадной плиткой. Чайки, сложенные особым образом, всегда возвращались обратно. И можно было бы сказать, конечно, что хранитель Морского щита пьёт, но… нельзя было так сказать. Потому что он – бухал.
Когда-то Эйд сказал: «Ты, Лар, когда-нибудь превратишься в жалкого пьянчужку с трясущимися руками», а Ларан в ответ расхохотался и поднял кубок за это пожелание.
Однажды он так пропил свою великую неземную любовь. Пока герцог шатался по кабакам, заливая вином обиду на друга, на его возлюбленную устроили покушение, а затем она пришла в берлогу к врагу. Ларан был уверен, что потерял её именно в ту ночь.
Ну и Юдард с ней!
Девчонке повезло, что она выбрала со всех сторон положительного Эйдэрда. Ларану повезло, что рядом нет никого, кто скорбно поднимает бровки, поджимает губки и всем своим печальным видом учит его жить правильно.
Он никогда не жил правильно, не стоит и начинать.
Морские герцоги никогда не жили долго и счастливо. До скольки лет его дедуля протянул? До шестидесяти? Или захватил восьмой десяток? Самый продуманный из их рода. Спесивый, надменный и тоже, до ужаса, до сомнений в чистоте крови – положительный. Суровый мужик с горбатым носом и ощетиненными седыми иглами бровями.
– Ларан, – процедил рядом знакомый холодный голос. – Ты последний в нашем роду. Ты должен сделать так, чтобы наш род не пресёкся.
– Пускай пресекается, – фыркнул хранитель. – Иди к юдарду, дед. А лучше сразу к морскому змею.
