7. Не в силах службу прекратить
Ей требовалось оружие, что-то посерьезнее ножа, сточенного почти до состояния шила. Он тупился в два счета, еще и покрывался заусенцами. Потому в кузнеца Тай вцепилась мертвой хваткой, пока тот не согласился учить, лишь бы отвязаться.
Народ потешался над кузнецом, не уставали напоминать, что парень недоработанный и годный лишь для уборки, только, к удивлению самого Сиама, хилый парнишка оказался с головой и довольно ловким, вскоре управлялся в кузне едва ли не проворнее, чем Дан, выросший в жаре горна, среди молотов, клещей, и игравший на наковальне.
Дан, задиравший сверх меры, внезапно изменил тактику и перенял манеры Мелека. Если это и внушило подозрения, то долго они Тай не мучили. Когда парень начал лебезить, много ума не потребовалось, чтобы понять причину. Йена. Всегда и везде была Йена, достопримечательность и бедствие их деревни в одном лице.
Тай вздохнула, не желая омрачать день сестрой, и опустила руку с молотом. Плечи ныли, протестуя против усилий, ноги горели огнем. Привычно почесав бок под повязкой, переступила с ноги на ногу, меняя упор, чем опять обратила на себя внимание кузнеца, второй час посматривающего в сторону наковальни. Знакомый со многими рудами и их плавкой, Сиам честно старался, отводил глаза, занимал руки, усиленно раздувал жар, бормоча какие-то заклятия что ли для усиления огня; по крайней мере, выходило очень похоже. В итоге не выдержал.
– Ай-ай, как вижу, так дрожь берет, – правдоподобно потряс щеками. – Все мерещится вертихвостка… – Глянул на Тай, переставшую колотить по наковальне. – То есть… – Глянул второй раз. Отвел глаза. – В общем, плохо для мужа быть таким щуплым. Тут хоть обмашись молотом, костей да роста не прибавишь. Что там у тебя?
Тай обижаться не стала, она привыкла; да и правду кузнец говорил. К тому же не со зла, а ворчал. Указала на сплюснутую чушку, понимая его любопытство, и что дело вовсе не в работе как таковой, а в материале, к которому трудно было утаить острый интерес – у Сиама глаза загорелись.
– Цвет тех звеньев, что ты в горн клал, был почти черным.
Тай полюбовалась серебристым оттенком все еще темного металла. Скорее всего, не хватило жара для чистого цвета. Расплющенный брусок перевился седыми узорами, напомнив того, кто этот циолий добыл.
– Это не железо, – догадался кузнец.
Было бы смешно убеждать его в том, что он ослеп, поэтому Тай кивнула.
– В ручье за лесом отыскался, – сказала, утирая пот, заливавший глаза. – На самом дне лежал, между камней сильно выделялся.
Промозглая сырость осени дрожала за стенами, светлый день только разгорался, чего в раскаленном пекле кузни не ощущалось. Огонь Тай развела по темноте, надеясь управиться до того, как Сиам заинтересуется ее занятием, но не ожидала, что циолий окажется таким капризным. Он не потек, как полагалось, а стал тягучим точно резина, на нем проступили те самые прожилки, на которые теперь глазела она сама на пару с кузнецом.
– Давай я, – предложил Сиам, воодушевившись от мысли испробовать что-то новое. Протянул руку за молотом, который Тай отдала с большим облегчением. – Занятный материал, никогда такого не видел… Что сделать хочешь?
– Кинжал, – без раздумий ответила Тай. Она уже мысленно его видела, в мельчайших деталях прорисовала. Покопалась на ящике с инструментом, ища запрятанный набросок, который и показала кузнецу. – Такой.
