– Дан, – тихонько потормошила кипевшего парня. Дан отмахнулся и едва не свалил ее с ног. Второй раз трогать не стала, вместо того постаралась говорить убедительно: – Твой отец придет в ужас, на нем плохо отразятся твои драки с солдатами. Не нужно! Поговоришь с ней позже. Обещаю, приведу ее…
– Йена! – заревел Дан. Тай бросила ведро и помчалась в кузню.
Йена смотрела прямо в глаза Дану и, тот поклясться мог, что уголок ее губ приподнялся. Наслаждалась ревностью, не иначе. Упивалась раздором, купалась в этой борьбе, ею развязанной среди недавних еще друзей.
Гнев завладел им, выскочил вперед, пригнув голову. Сжал кулаки по бокам, сверля взглядом того, кого не следовало злить; при других обстоятельствах помнил об этом.
Рывок капитан Тореас отметил, придержал Йену, задвигая ее себе за спину. Выпятил подбородок, без слов узнавая, что за собрание образовалось, перегородившее всю улицу. А Дана выводили из себя туфли, точно кость, которую достать не мог и психовал.
– Капитан!
Юн Тореас изобразил положенную вежливость.
– Дан, сын кузнеца. – Не моргал, следя за выражением лица парня. Бес его дернул пройтись с девушкой на виду по деревне, похвастаться, хотя знал о том, что происходит в Хилескоре; сам не так давно посмеивался над тем, как одной девице удалось перессорить и мужчин, и женщин.
Веселиться больше не хотелось, толпа парней раздражала.
Нахмурился, стараясь угадать, кто еще осмелится выступить против него.
Тай, вернувшись, с облегчением застала все то же оценивание с обеих сторон. Долго оно продлиться не могло, мужчины были напряжены сверх меры, однозначно собираясь навалиться сначала на наглеца, прибывшего из Нана, а потом дотянутся и друг до друга. Дружба на века давно закончилась, теперь ими владело соперничество насмерть.
Тай мысленно простонала и направилась к сестре, намереваясь увести ее домой, убрать с глаз в надежде, что без видимой причины страсти поутихнут. Еще и пылавший жаром кузнец протискивался к Дану, сердито распихивая молодых, попутно отвешивая подзатыльники бывшим воспитанникам. Молодые тихо огрызались, но присмирели быстро.
Смотреть, как Сиам волочет Дана в кузню, Тай не стала. На Йену глянула так, что спорить та не посмела, сообразив наконец, что за представление чуть не устроила. Руку не выдернула и позволила увести себя в дом. На капитана ни разу не оглянулась, будто забыла о нем.
– Он мне даже не нравится! – оправдалась, снимая туфельки. Подняла их. – А вот они – очень даже!
Тай шлепнула себя по лбу.
– Если б Дан ударил капитана, его бы вздернули! – с силой встряхнула сестру, туфли вывалились из ее рук. – Ты это понимаешь? Туфли за жизнь?
– Руки! – завопила Йена, отряхивая с платья следы угля. – Умылась бы, вечно в грязи…
Показалась Таната, тяжело опираясь на клюку.
– Что за крик?
Она и говорила уже невнятно, словно из последних сил выталкивала из себя слова.
– Ничего, – лицо Тай перекосилось. В кое-то время порадовалась, что бабушка не может это разглядеть с порога своей спаленки. – Все в порядке, поспорили из-за обуви. Ба, как мама?
Таната развернулась обратно.
– Так же, – прокряхтела. – Так же.
Тай упредила попытку сестры сбежать, схватив за запястье. Тонкое, как прутик, не похожее на ее собственное, увитое венами от тяжелой работы. Хотелось есть, пить, трясло от вида сестры, осмелившейся выговаривать ей за грязь, скрывавшую гладкую кожу подбородка.
