Гест расслабился и невозмутимо позвонил в колокольчик для прислуги. Пришла горничная. И он указал на стол:
– Это отвратительно. Принеси чего-нибудь горячего. И свежий чай. Седрик, ты будешь чай?
Седрик едва глянул на него, и Гест фыркнул:
– Седрику тоже чай.
Когда за горничной закрылась дверь, Гест обратился к своему секретарю:
– Объясни насчет лосьона, Седрик. И моего предполагаемого домика любви.
Седрик выглядел так, будто ему вдруг стало дурно.
– Лосьон – подарок…
– Для моей матери, – прервал его Гест. – А домик – для Седрика. Он сказал, что у него должна быть личная жизнь, и я согласился. Скромное жилье для моего секретаря – это совершенно нормально. И если он захочет там развлекаться, если к нему будет кто-то ходить – не мое дело. И не твое, Элис. Он мужчина, и у него свои нужды. – Он откусил кусок сосиски, прожевал и проглотил. – Честно говоря, я потрясен. Представить только – моя жена роется в моих бумагах в надежде отыскать какой-нибудь мерзкий секрет. Что тебя тревожит, женщина? Почему тебе в голову приходят такие мысли?
Элис осознала, что ее колотит. Неужели все так легко объяснить? Не могла ли она ошибиться?
– Ты тоже мужчина, и у тебя тоже нужды, – сказала она дрожащим голосом. – Но ты редко приходишь ко мне. Ты игнорируешь меня.
– Я занятой человек, Элис. И у меня много дел, помимо твоих… э-э… твоих плотских желаний. Стоит ли говорить об этом при Седрике? Если ты не щадишь моих чувств, пощади его.
– У тебя должна быть другая. Я знаю, что есть! – выкрикнула она.
– Ты ничего не знаешь, – с отвращением ответил Гест. – Но узнаешь. Седрик, поскольку Элис втянула тебя в наш скандал, я хочу, чтобы от этого была польза. Сядь и говори правду. – Гест снова повернулся к Элис. – Ты ведь поверишь Седрику? Даже если считаешь своего законного мужа лживым изменником?
Элис не могла отвести глаз от Седрика. Он был бледен и тяжело дышал, приоткрыв рот. Угораздило же ее завести этот разговор при нем! Что он теперь о ней подумает? Седрик всегда был ей другом. Можно ли теперь спасти хотя бы их отношения?
– Он никогда не лгал мне, – сказала она. – Я поверю ему.
– Элис, я…
– Тихо, Седрик, вопроса еще не было.
Гест в задумчивости оперся руками о стол и заговорил размеренно, как будто зачитывал пункты договора:
– Ответь моей жене полностью и правдиво. Ты находишься рядом со мной почти все время, пока я работаю, и иногда до самой глубокой ночи. Если кто знает мои привычки, то это ты. Посмотри на Элис и скажи ей правду: есть ли в моей жизни другая женщина?
– Я… То есть нет. Нет.
– Я когда-нибудь интересовался женщинами – здесь, в Удачном, или во время наших торговых поездок?
Голос Седрика окреп:
– Нет. Никогда.
– Вот видишь? – Гест отрезал себе кусочек фруктового пирога. – Твои грязные обвинения безосновательны.
– Седрик! – Она почти умоляла – ведь она была так уверена! – Ты говоришь правду?
Седрик отрывисто вздохнул:
– В жизни Геста нет другой женщины, Элис. Вообще нет.
Он смущенно разглядывал свои руки, и Элис заметила на его пальце кольцо, которое ночью видела у Геста. Ей стало стыдно.
– Прошу прощения, – прошептала она.
Гест решил, что она обращается к нему:
– Прощения? Ты оскорбила и унизила меня перед Седриком, и это все, что ты можешь сказать? Я полагаю, что ты должна мне куда больше, Элис.
Элис встала. Ноги не держали ее. Ей хотелось одного – оказаться подальше от этой комнаты и этого ужасного человека, который каким-то образом получил власть над ее жизнью. Только бы вернуться в свою тихую комнату и забыться за древними свитками из другого мира и другого времени!
