Проходя мимо бара, Люк улыбнулся и кивнул собравшимся. Его окликали, чтобы передать привет родителям, – деревню успел облететь слух, что семейство Боне вернулось.
К Люку подошел Марсель – долговязый темноволосый молодой человек с серьезными глазами.
– Я слышал, Ракель вернулась… и остальные, – с деланой небрежностью произнес он.
Люк шутливо стукнул Марселя по плечу букетиком лаванды.
– Я передам, что ты о ней спрашивал.
Марсель был бы хорошей парой для Ракели. Ухоженная и окруженная заботой, Ракель, если не помешает война, сможет осуществить свои мечты о музыке и литературе.
Марсель в ответ хлопнул приятеля по спине.
– Спасибо, Боне!
Не оглядываясь, Люк вскинул руку. К тому времени, как он добрался до дома, Якоб и Вольф уже занимались своими делами. Люк все еще был на взводе, так и не успев переварить до конца ошеломляющую правду о тайне своего рождения, но радовался, что возникшая передышка дала шанс хоть немного остыть. Теперь надо держаться как ни в чем не бывало – ради отца.
Не успел Люк войти в заднюю дверь и пройти в гостиную, как умопомрачительный запах куриного рагу обволок его и накрыл с головой, точно уютное одеяло. Саба любила, чтобы семья ела за гладко выскобленным сосновым столом, на котором обычно стояла непритязательная ваза с цветами. Однако сегодня вечером стол был накрыт превосходной скатертью, а на ней красовалась еще более роскошная посуда.
Люк поцеловал мать – какая она крошечная и измученная! – и ободряюще ее обнял. Потом подмигнул старшим сестрам, однако ответа не получил. Похоже, обе тоже вымотались до предела. Люк и представить себе не мог, чего они насмотрелись в Париже. Он невольно вздрогнул, заметив на рукавах висящих на стенке жакетов сестер желтые звезды.
Сара разливала вино, но успела проследить его взгляд и тихонько покачала головой, предупреждая, чтобы он не заговаривал о нашивках.
– Я уж думала, ты никогда не придешь! – вскричала Гитель. – До чего же хорошо оказаться дома!
Девочка бросилась в объятия брата и крепко прижалась к нему худеньким тельцем.
– Проголодалась? – улыбнулся он.
– Ужас как! – призналась она.
Люк охотно поверил. Девятилетние девочки не должны на ощупь напоминать мешок костей.
– Иду, иду! – отозвалась бабушка от плиты. – Гитель, помоги сестрам. Долей папе воды в бокал.
Люк зашел в кухню. Хлопоча над кастрюлями, Ида выглядела совсем маленькой.
– Ах, лаванда! Спасибо. Нам сейчас ой как нужно ее волшебство – поднять настроение твоим родителям. Несколько стебельков сожгу сегодня на ночь – буду отгонять зло.
– Волшебство, – насмешливо повторил Люк. – А молитвами не обойдешься?
– Не смейся надо мной, дитя. – Ида взмахнула букетиком. – Когда б не эти веточки, тебя заставили бы присоединиться ко всем остальным болванам в Германии.
– У остальных болванов не было выбора. Но если и мне придется туда отправиться, то в стране златокудрых незнакомок…
Ида свирепым взглядом заставила его замолчать, быстро сорвала несколько цветочков со стеблей и, вдохнув свежий аромат, кинула цветы в кипящее жаркое.
– Поверь, я молюсь за бедных мальчиков… Ах, чувствуешь запах?!
Люк наклонился поближе и понюхал поднимавшийся над кастрюлей пар.
– Восхитительно!
В кастрюле томилось куриное рагу – приправленное чесноком, душистыми травами и домашней горчицей, сдобренное щедрой порцией сливок от коровы месье Бенуа. Люк не знал больше никого, кто использовал бы для стряпни лаванду.
