Я только плечами пожал. Вряд ли у нее будет возможность проверить это на себе. Хотя, как знать – может ее еще купят за полторы козы. Впрочем, отчего-то мне кажется, что, если и купят, то не для того, чтобы шоколадом кормить.
– Сюда греби, – указал я.
Репер уже чувствовался из-под неглубокой воды залива. Еще несколько метров… Все, дотянусь, хватит.
– Сейчас мы уйдем, сама вернешься?
– Куда уходи? – она оглянулась вокруг удивленно.
– Неважно. Мы так умеем. Вот тебе много сладкой еды, – я положил пакет с пирожными на банку, – все сразу не съедай. С сестрой поделись, это вам на двоих. Догребешь до берега?
– Я хорошо грести, – покивала она.
– Ну и прекрасно. Рад был знакомству, удачи вам и коз побольше.
– Эй, – сказала она нерешительно, – а бери меня? Без коза, так. Не смотри, что маленький, я умей коза дои, лепешки пеки, сыр умей, все делать умей! Я вырасти потом, жена тебе стать.
Ох, какая неловкая и знакомая ситуация. Но я больше не подбираю бездомных котят. Своих полон дом.
– Извини, – сказал я и потянулся к реперу.
Секундный соблазн включить девочку в группу «свои» и захватить переносом преодолел почти без труда. Сами не знаем, что нас там ждет. Вдруг уже опоздали?
Опасения не оправдались – в Центре было тихо и спокойно. И все же – то ли Зеленый так на меня повлиял своей убежденностью, то ли во мне наконец просыпается знаменитая интуиция глойти, но внутри поселилось нервное, как тикающий таймер, нетерпение. Что-то будет. Что-то случится. Что-то надвигается.
Или это просто паранойя, тоже вариант. Говорят, она заразная.
Поэтому, отдав трофейную железяку Ольге, чтобы она передала ее Ивану, отправился к семье. Убедиться, что с ними все в порядке и организовать переезд. Пусть сидят за дверью, которую чужой не откроет. Мне так спокойнее будет. Починят там мораториум, или нет – а они в домике. Эгоистично, да, но что поделать. Я теперь человек семейный, мне о детях думать надо. Даже если я к этому никак не привыкну.
В домике нашем теперь пахнет младенцами. Странный такой запах, не то чтобы неприятный, но непривычный. Кисловатый и животный, слегка больничный и чуть тревожный. Они не орут, во всяком случае громко, но их присутствие заполнило весь жилой объем доверху. Все так или иначе соразмеряют свои траектории с их существованием. Только Настя сидит в крохотной здешней гостиной, забравшись с ногами в кресло и выглядит немного потеряной.
Мне обрадовалась:
– Пап! Ты вернулся!
– Привет, синеглазка! Как ты?
– Ну… Так. Странно. Как будто давит что-то, и снится всякая дичь.
– Ничего, сейчас мораториум починят, и станет легче. Говорят, он защищает вас.
– Так вы справились, нашли… Что вы там искали? Все хорошо?
– И да, и нет. Мы справились и нашли, но наш товарищ остался там, и он, похоже, в большой беде.
– Сергей? – всплеснула худыми руками Настя.
– Да.
– Надо же его спасать!
– Мы обязательно постараемся.
– Все плохо? – уловила что-то в моем голосе девочка.
– Может быть, уже поздно. У нас был выбор – спасать Центр или его. Он сам сказал, чтобы его оставили, и мы не могли поступить иначе.
– Это ужасно!
– Ты правильно сделать, Гхарртём, – внезапно вмешалась стоявшая в дверях Таира. – Люди умирать постоянно, это жизнь. Важно – умирать не зря. Ты отомстить за друга, я знаю.
– Я же принес тебе подарок, ойко! – вспомнил я.
И только тут сообразил, какого дал маху. Черт, у меня же три жены, надо всегда три подарка! Эх, неопытный я пока многоженец и султан начинающий. Но назад сдавать поздно, и я вытащил из рюкзака завернутый в тряпочку клык.
