Хранительница путей - страница 10

– Ай! – Лейка вскочила, отмахиваясь от цепких стеблей. – Что это?!

Бабушка вздохнула, но в ее глазах светилась усмешка.

– Сила земли, детка. Но ты настроилась не на плодородие, а на… сорняк в душе. Обида, тревога – питательная среда для такого. Ладно, Фифа, помоги ей вырвать, пока сад не захватили.

Фифа, хохоча, спрыгнула с ветки и принялась выдергивать колючки, подкалывая:

– Ну ты даешь, корень сорняковый! Бабушка, может, ей не травы учиться чувствовать, а кактусы разводить? Уж с ними она точно на одной волне!

Следующая попытка была связана с водой. У ручья, где когда-то Фифа устроила фонтан, Лейка пыталась попросить крошечную струйку подняться ей в ладони, как это делала бабушка, заставляя воду танцевать в воздухе серебристой змейкой.

– Сосредоточься на прохладе, на текучести, – советовала бабушка. – Вода послушна, если чувствует твое уважение.

Лейка представляла себе прохладный душ после школы, стакан воды в жару… И вдруг над ее головой с громким ПЛЮХОМ! разверзлось мини-облако и обрушило на нее ливень из мелких, квакающих лягушек.

– КВА! КВА! – заливались зеленые гости, шлепаясь ей на голову и плечи.

– ААА! – завизжала Лейка, отпрыгивая.

Фифа каталась по траве со смеху:

– Уважение! Видимо, лягушки почувствовали твое глубочайшее уважение к их стихии! Бабушка, может, ей в болото податься? Там ее талант оценят!

Даже попытки просто зажечь свечу без спичек заканчивались тем, что фитиль не горел, зато буквально взрывались цветы на соседнем кусте, осыпая всех дождем лепестков и заставляя чихать дракончиков-пыльцесосов.

Лейка чувствовала себя полной неумехой, но бабушка Травинка была непоколебима.

– Всему свое время, детка. Сила сильна, но дика. Она – как поток. Сначала буйствует, сносит мосты. Потом учишься строить каналы, направлять. Потом – запруды и мельницы ставить. Не спеши. И смейся над ошибками. Смех – лучшая защита от магического выгорания.

Именно в этот момент хаотичного обучения, когда Лейка пыталась уговорить упрямый камешек подняться в воздух (а он лишь упрямо зарывался глубже в землю), появился Игнатий.

Он стоял на краю лужайки, наблюдая за сценой с привычным выражением скучающего цинизма на резком лице. На нем была та же практичная темная одежда, но без служебных нашивок.

– Контроль над стихиями, – произнес он сухо, подходя. – Амбициозно. И, судя по ландшафту, – он кивнул на участок с выжженными сорняками и лягушачьими лужами, – катастрофически безнадежно. Вы уверены, бабушка Травинка, что окружающая среда выдержит такие… эксперименты?

Лейка покраснела и нахмурилась. Фифа тут же встала на защиту:

– А тебе-то что, Ледяной Чурбан? Приперся без приглашения! Лейка старается! У нее получается… иногда! И не так, как хотелось, но зато эффектно!

– Эффект разрушения всегда впечатляет, – парировал Игнатий, его серые глаза скользнули по Лейке. – Но мало полезен. Особенно для архитектуры и экологии. – Он сделал паузу, словно раздумывая. – Камень, Ягодина. Вы пытаетесь его поднять? Грубая сила – путь в никуда. Особенно с землей. Земля – основа. Твердь. Ее не поднимают, ей… предлагают сотрудничество.

Лейка удивленно подняла бровь. Это что, совет?

– Сотрудничество? – переспросила она скептически. – Он меня вообще не слушает!

– Потому что вы кричите на него, как на нерадивого студента, – заметил Игнатий. – Попробуйте почувствовать его структуру. Вес. Возраст. Миллионы лет покоя. А потом… представьте, что между вами и камнем – мост. Не вы его тянете, а он… доверяет вам свой вес. На мгновение.