Но далеко не все. Потому что с каждым годом все чаще приходится слышать: «Если ты такой умный, то почему такой бедный?». Как будто признаками большого ума являются не способность человека к познанию Истины, а ушлость и расчетливость, а сам человек принадлежит совсем к другому роду – Homo Rationabilis или «Человек Рациональный».
Думается, что античные и средневековые философы отнеслись бы к этому философски, заметив, что этот вопрос не нов, и им самим не раз приходилось слышать его от торговцев на рынках, внезапно разбогатевших нуворишей или зарвавшейся знати. Но без обид. Потому что человек, задающий этот вопрос, сам выдает свою неразвитость, ставя рассудок (дианойя, ratio) – низшую форму сознания на место высшей формы сознания – разума (нус, sapencia), занятого поиском не денег, а Истины.
В высшей степени примечательно, что с особой настойчивостью этот вопрос зазвучал после Эпохи Просвещения, когда в результате буржуазно-демократических революций в Нидерландах (1568—1648), Англии (1640—1688), Франции (1789—1793) и борьбы американских колоний за независимость от Англии (1776—1783) к власти в этих странах пришло «третье сословие», терзавшееся именно этим вопросом. А как же ему было не думать о деньгах, когда, в отличие от дворянства и духовенства, третье сословие (буржуазия) платило налоги и должно было ежедневно думать о деньгах и, конечно, о власти и положении в обществе.
О чем же еще могли думать эти разбогатевшие Фигаро27 и Труффальдино из Бергамо28, еще вчера – плуты и пройдохи, а сегодня – «владельцы заводов, газет, пароходов»29. Истина, как «смысл реальности»30, их не интересовала. Труды античных философов и христианских богословов были недоступны – чтобы ознакомиться с ними, многим для этого сначала надо было научиться читать и писать. К чему они, конечно, стремились. Но не для того, чтобы, придя с биржи, провести вечер за чтением «Исповеди» блаженного Августина или «Омилий» святителя Григория Паламы, а чтобы научиться считать прибыль и подписывать выгодные сделки.
Выгода, расчет, торговый интерес, проценты, прибыль – эти слова были в ходу и раньше. Но люди, привыкшие в средние века, отдавать «кесарю – кесарево», умели и отдавать «Богу – богово»: не только строили храмы и монастыри, но и жили церковной жизнью, стремясь познавать истину – «Познайте истину и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 32) и пребывать в любви Божией – «Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей» (Ин. 15, 9).
Это не мешало мыслящим людям средневековья интересоваться и даже профессионально заниматься наукой, о чем говорит тот факт, что философ и естествоиспытатель Роджер Бекон (1214—1292), астроном Николай Коперник (1473—1543), математик и механик, методолог Рене Декарт (1596—1650) и многие другие известные ученые были выходцами из духовного сословия. И все же, признавая важность научного знания, они считали его «лишь малой частью человеческого знания в целом»31. Известно, что отношения этих ученых с Католической Церковью складывались по-разному, но они не отрицали ни самой Церкви, ни ключевых положений ее догматики, антропологии и гносеологии, лежащих в основе христианского понимания просвещения. Более того, некоторые из них, например, Декарт, даже пытались рационалистически, то есть с научных позиций, обосновать существование Бога и Его Церкви.
