Холод, мрак, ни единого звука – и я, обезумевшая от боли утраты. Это самая жуткая часть сна. Полное одиночество в чёрной бездне агонии.
Я чувствовала, как ледяные пальцы ужаса сжимают моё сердце. Каждый вдох давался с трудом, а мысли путались, словно клубок ниток, брошенный в темноту. В этом мраке не было ни света, ни надежды. Только боль и отчаяние, которые разрывали меня на части.
Я пыталась кричать, но голос мой был тихим и безжизненным, как шёпот ветра в мёртвых деревьях. Я звала своих родителей, но их имена эхом отдавались в пустоте, не находя отклика. В мире теней никто не мог услышать мои мольбы.
Время словно остановилось, и я ощущала, как вечность проходит мимо меня. Не было ни конца, ни начала. Я пленница собственного разума, запертая в клетке боли и отчаяния.
– Что же ты, Вивиан, жива, наслаждаешься жизнью, пока твои родители гниют в земле? – мерзкий визгливый голос раздался в моей голове, словно пытаясь проникнуть в самую душу. – Ты помешала отцу проверить лодку перед отправлением и вытащила спасательные жилеты, желая поиграть, – вторила другая тварь, она также была полна ненависти и презрения.
– Это полностью твоя вина, – заверещали они дуэтом, сливаясь в унисон, создавая ощущение полного безумия. – Сдохни, сдохни, сдохни!
Я содрогалась, обхватив голову руками, пытаясь укрыться от этих кошмарных криков, которые ржавыми, тупыми лезвиями вонзались в моё сердце. Тьма, окутавшая меня, проникала всё глубже в мою душу, подобно ядовитому дыму, лишая последней надежды.
– Перестань дышать и сдохни! – крики становились громче и настойчивее. – Отправляйся к ним или сразу в ад, убийца!
Моя агония стремительно приближалась к своему апогею. Слёзы катились по щекам, это была только моя вина.
– Давай, давай скорее! – поторапливали они. – Будь хорошей девочкой и умри!
Стук моего сердца становился всё глуше.
«Они правы», – думала я.
Дыхание стало тяжёлым, словно огромный валун давил мне на грудную клетку. Я свернулась в позу эмбриона, желая себе смерти.
– Миндаргаш! – раздался властный женский голос, и яркая вспышка рассеяла тьму. – Убирайтесь к своей владычице!
Я прищурилась и увидела, как из света постепенно появляется силуэт женщины.
– Вы? – спросила я, узнав в ней свою знакомую с автобусной станции.
– Да, дитя, – произнесла она, нежно проведя рукой по моей голове. Тепло окутало меня, как мягкое одеяло, и боль, которую причиняли иглы, мгновенно исчезла, словно её никогда и не было.
– У меня мало времени, и то, что эти существа оказались здесь, означает, что его становится всё меньше, – сказала она, помогая мне подняться. – Пойдём, Вивиан, я выведу тебя из этого проклятого места. Поговорим по дороге.
Мои ноги сами двинулись за ней, и я старалась не отставать. Свет и тепло, исходящие от неё, впервые за долгое время принесли мне ощущение глубокого спокойствия. Моё внимание было полностью поглощено идущей впереди женщиной. Я не могла думать ни о чём другом, кроме неё: «Кто она? Откуда она здесь взялась?»
Я не сразу заметила, как тьма вокруг нас начала превращаться в ветви деревьев, а под ногами зашуршали листья. С каждым шагом чёрная пустота рассеивалась, уступая место ночному Миддридскому лесу. Как только мы вышли на поляну, сияние женщины угасло, оставив её полупрозрачным силуэтом.
– Вы призрак? – тихо спросила я.
– Нет, – её голос был полон глубокой грусти. – Но ты отчасти права: я не принадлежу ни твоему миру, ни своему. Точнее, мы находимся в пограничной зоне, на пересечении нескольких миров.
