– Иосиф Виссарионович, моё расследование показало, что заговорщики поддерживают с Троцким постоянный контакт.
– Я это помню, – Сталин разлил вино по фужерам. – После высылки Троцкого мы спокойно приступили к коллективизации. Было ясно, что кулаки будут сопротивляться организации колхозов, они имеют большое влияние на селе и попытаются его использовать. 1929 год подтвердил наши опасения, только 15% крестьян охватила коллективизация.
– В справке Информационного отдела ОГПУ за 1929 год указано что, на деревне злостных врагов советской власти, способных на вооружённое сопротивление, не более шестидесяти тысяч. ОГПУ и милиция легко удержат ситуацию под контролем, – я отпил вино.
– Всё верно, – кивнул Сталин. – Но тут Бухарин меняет свою позицию на сто восемьдесят градусов. Он призывает «разговаривать с кулачеством языком свинца». Перемену во взглядах объясняет тем, что «мы вошли в коллективизацию через ворота чрезвычайных мер и быстро развернувшийся кризис зернового хозяйства». Вся беда в том, что рядовые коммунисты считают его одним из лидеров партии, вдобавок он редактор журнала «Социалистическая реконструкция и наука». На местах его статьи посчитали руководством к действию. И пошло! В кулаки стали записывать крестьян, у которых всего одна лошадь и корова в хозяйстве. Раз кулак, следовательно, на выселение. Центральный аппарат ОГПУ своим региональным подразделением спускает планы по раскулачиванию. Каким образом Генрих Ягода из Москвы видит, сколько человек нужно раскулачить в глухой тамбовской деревне?! Вместо шестидесяти тысяч потенциальных врагов советской власти, выслали один миллион сто пятьдесят тысяч человек. Теперь секретари райкомов бодро докладывают с мест, что добровольно вступили в колхозы 4/5 крестьян. О том, что на селе резко выросло недовольство советской властью, они умалчивают. В марте 1930 года мне пришлось в газете «Правда» опубликовать статью, чтобы прекратить все эти безобразия. А теперь я хочу тебя спросить Прохор, что это было, глупость или что похуже?
– Если я вас правильно понял Иосиф Виссарионович, вы поставили передо мной задачу разобраться во всём этом.
– Ты, верно, меня понял, – кивнул Сталин. – С тобой хочет встретиться Товстуха.
Около полуночи Иван Юсис, телохранитель товарища Сталина, отвёз меня на конспиративную квартиру.
– Прохор Андреевич, выпьем кофе и поговорим о делах наших, – улыбнулся Товстуха, здороваясь со мной.
Мы разместились в креслах. Варвара, хозяйка конспиративной квартиры, сварила кофе.
– По имеющейся у меня информации, среди лидеров партийной оппозиции обсуждается план устранения Сталина, – Иван Павлович взял чашку с тележки, которую вкатила в комнату Варвара. Товстуха положил сахар в кофе: – Через заместителя наркома иностранных дел Крестинского, Лев Троцкий поддерживает постоянный контакт со своими ближайшими соратниками Иваном Смирновым и Авелем Енукидзе.
– Иван Павлович, вы назвали фамилию Смирнов, – я взял чашку. Посмотрел на Товстуху: – Это директор треста «Саратовкомбайстрой» Иван Никитич Смирнов?
– Совершенно верно, – кивнул Товстуха. Он отпил кофе: – Вероятность отстранение от власти Сталина законным путём мала, ибо в Политбюро все прекрасно понимают, что нет человека, способного грамотно руководить государством в такой тяжёлый момент.
– Остаётся физическое устранение Иосифа Виссарионовича.
– Вот мы и рассмотрим гипотетическую возможность: кто сможет занять место Сталина? – Товстуха встал и поставил чашку на стол. Он прошёлся по комнате: – Среди лидеров партии есть два человека, считающихся наследниками Ленина. Это Бухарин и Каменев. Но толстый обрюзгший Каменев, с визгливым голосом, не сможет понравиться рядовым членам партии. Лев Борисович Каменев это хорошо понимает и держится в тени.
