Меня слегка передернуло.
– Там же одни цифры! Нет, мне такое не по зубам.
Фела пожала плечами, и ее длинные локоны, которые она только что откинула назад, воспользовавшись случаем, снова рассыпались, обрамляя лицо.
– Да нет, это все не так сложно, когда вникнешь. Больше похоже на игру, чем на что-либо другое.
Она вопросительно склонила голову:
– Ну а ты?
– Занятия в медике, – начал я. – Обучение и работа в фактной. И симпатия тоже, если Дал меня возьмет. Кроме того, мне, наверное, стоит поплотнее заняться сиарским.
– Ты говоришь на сиарском? – удивленно спросила она.
– Объясниться могу, – ответил я. – Но Вил говорит, что грамматика у меня просто кошмарная.
Фела кивнула, потом искоса взглянула на меня, слегка прикусив губу.
– А еще Элодин предложил мне присоединиться к его группе, – сказала она глухим от волнения голосом.
– А что, Элодин ведет занятия? – спросил я. – Я думал, ему не разрешают преподавать.
– Ведет, с этой четверти, – сказала она, с любопытством взглянув на меня. – Я думала, что и ты с нами будешь. Разве не он высказался за то, чтобы сделать тебя ре-ларом?
– Он, – кивнул я.
– Ой… – она, похоже, смутилась, потом поспешно добавила: – Ну, наверное, он просто пока не успел тебя пригласить. Или планирует заниматься с тобой отдельно.
Я отмахнулся от последнего замечания, хотя и был уязвлен мыслью о том, что обо мне забыли.
– Да кто его знает, этого Элодина? – сказал я. – Если он не сумасшедший, значит, он лучший актер, какого я когда-либо встречал.
Фела хотела было сказать что-то еще, потом нервно оглянулась по сторонам и подалась ближе ко мне. Ее плечо коснулось моего, вьющиеся волосы щекотнули мне ухо – она вполголоса спросила:
– А это правда, что он сбросил тебя с крыши Череповки?
Я смущенно хохотнул.
– Это запутанная история… – сказал я и довольно неуклюже сменил тему: – А как называется предмет, который он ведет?
Фела потерла лоб и разочарованно усмехнулась.
– Не имею ни малейшего представления! Он сказал, что название предмета – «Название предмета».
Она посмотрела на меня.
– Что это, вообще, значит? В расписании его надо будет искать под названием «Название предмета»?
Я честно сказал, что не знаю, ну а отсюда был всего один шаг до того, чтобы начать делиться анекдотами про Элодина. Фела рассказала, что один скриб застал его в архивах голым. А я слышал, что он как-то раз целый оборот расхаживал по универу с завязанными глазами. Фела слышала, что он придумал целый новый язык с нуля. А мне рассказывали, что он затеял драку в какой-то занюханной таверне из-за того, что один из посетителей упорно говорил «питание» вместо «еда».
– Да, об этом мне тоже рассказывали! – рассмеялась Фела. – Единственное, что мне говорили, будто это случилось в «Лошади и четверке», а подрался он с баронетом, который то и дело говорил «более того».
Я и оглянуться не успел, как подошла наша очередь.
– Квоут, сын Арлидена, – сказал я. Женщина со скучающим лицом сделала пометку напротив моего имени, и я вытащил из черного бархатного мешочка гладкую костяную плашку. На ней значилось: «Поверженье – полдень». Восьмой день экзаменов, времени на подготовку полно!
Фела вытянула свой жребий, и мы отошли от стола.
– А у тебя что? – спросил я.
Она показала мне свою плашку. Возжиганье, после четвертого колокола.
Это был на редкость удачный жребий: в самом конце экзаменов.
– Ух ты! Поздравляю.
Фела пожала плечами и сунула плашку в карман.
