Хроники Безымянной Звезды - страница 20

Я нашла и потеряла, он умер, погиб в этом гадком зловонном склепе, где все мы просто мертвецы. Да, все мы уже мертвы здесь!

Я металась по камере вслепую, едва различая стены во тьме. Хотелось выть, кричать, звать на помощь. Кого? Сесть в угол, успокоиться, не думать, просто быть. Но хотелось не быть.

Мучила неизвестность, а жив ли ещё Айлиль? Быть может, я вернусь в пустую башню и навсегда останусь одна, и тогда я захлебнусь в этом море безысходности.

Сесть в угол, успокоиться, не думать! Но ведь можно думать, теперь можно! А каковы мои навыки, действительно ли я сумею сопротивляться всепроникающему Оку? И не будет ли подозрительно, что я стала непроницаема? Но ведь арестовали то меня за шикас, а не за мысли! Значит ещё тогда не слышали? Или это такая игра в прятки?

Мучаясь этими сомнениями, я услышала, как со скрежетом отпирается дверь моей камеры.

– На выход красавица, по тебе весь гарнизон уже тоскует.

Я снова шла по тому же коридору, и камеры за железными прутьями были пусты. Странная тишина заполняла подземелье, как густой туман со вкусом смерти. Прощай, ад внутри ада, надолго ли я покидаю тебя…

Я вышла из темницы и пошла по направлению к своей башне. Я отвыкла от яркого света и хождения по песку, а всего-то десять дней я провела под арестом. Моя походка стала напоминать крадущиеся движения голодной кошки. Но это пройдёт, всё пройдёт, лишь бы был цел Айлиль.

Мне хотелось бежать к башне, скорее узнать всё как есть, но бежать не стоило. Нельзя привлекать к себе внимание, и я шла через «городскую» площадь уже почти вальяжной походкой, несмотря на то, что наряд мой был так же далёк от бальных эльфийских платьев, как далека улитка до Луны, заплетённые в косичку на северный манер волосы потеряли цвет, а лицо и руки были в пыли от крошащейся кладки моей темницы. Я похудела и одичала, но может ли кто-то быть более диким, чем сборище орч? Может…

И вот я поднимаюсь по ветхой лестнице наверх, на последних ступеньках меня встречает готовый к защите Айлиль. По его глазам было видно, что через миг он мог бы перерезать мне горло, но когда он понял что это я, его глаза посветлели, и мне показалось, он плакал в душе. Мы молча обнялись.

После камеры наша развалина показалась мне княжеской резиденцией. Мы спали с Айлилем как два зверька, прижавшись друг к другу и готовые в любой момент отражать атаку. Мой учитель не снился мне, но видела я во сне только пески Морзага да крошащуюся кладку каменных стен. Мой же родной дом и отец мне никогда не снились. Сначала я думала, что это внутренняя защита отклоняет такие сны, чтобы не сломаться после пробуждения. Но со временем я стала думать, что сама аура Зла не позволяет достигнуть досюда даже светлым снам и воспоминаниям. Вот только снег… мне с некоторых пор стал сниться снег.

А утро сменяет ночь, за утром тащится день, затем приходит вечер и снова ночь. Так идёт время, и нас оттачивают, как стальные клинки, выбраковывая всех кто недостаточно живуч, хитёр, ловок, смел, кто слаб духом. Орч знает в этом толк, дух их силён и целостен. Но у них нет сердца!

Они не знают понятия «сострадание», которое, собственно, и отличает нас всех от животных. Животные ли орч? Нет, у животных отсутствует «садизм», они просто живут и радуются жизни как умеют. Орч иные.

В нашем гарнизоне было несколько взрослых женщин орч. Я очень редко их видела и почти не касалась, я не знала какие они, но видела, что они мужеподобны, ещё более жестоки, чем орч мужского пола, и они закрывают лица тканью.