Хроники Безымянной Звезды - страница 21

В Морзаге нет сезонов, и потому нет ни зимы ни лета, там всегда одно и то же время года.

В один из вечеров мы с Айлилем бродили по катакомбам старого района нашего гарнизона. Вечерами здесь собираются группы орч, кто-то добывает сухое дерево или каменный уголь, и так разводятся тут и там небольшие костерки, каждый на свой лад пристраивает над огнём котелок, чтобы сварить себе дополнительную похлёбку из бог знает какого провианта. Особенно ценится чай – брикеты из спрессованной травы, пропитанной кровью. Всё это в высушенном виде. Брикеты кидают в кипящую воду, добавляют жир. Туда так же кидают засушенные ягоды гурч – плоды напоминают шиповник, только чёрный, но вместо гурч могут положить сушёные грибы, размолотые в порошок. Такая пища популярна в Морзаге, так как всё это мало весит, может храниться в кожаных мешочках и подолгу не портится в жарком климате. Орч курят табак из местного лишайника, используя для этого крошечные трубки, а вот алкоголь они почти не употребляют и плохо усваивают, но лекарственные снадобья на спирту распространены.

И вот, над катакомбами вверх поднимаются дымки костров орч. Они собираются группами и делятся своими историями. У каждого орч есть своя история, и орч ждёт своей очереди, чтобы рассказать её. Истории орч – это их мысли. Орч не любят рассказывать о событиях, о том что с ними случилось или случилось с кем-то при них. Они любят рассказывать о том, чего ещё нет, или о том, что было очень давно, когда их самих ещё не было. Часто такие истории сопровождаются неким подобием музыки – рассказчик бьёт в бубен (или по любому твёрдому гладкому предмету), находя свой собственный ритм исполнения. Однако это нельзя назвать музыкой или мелодией, это именно ритм, дополняющий рассказ. Иногда мы с Айлилем подсаживались к такому костру и слушали сказки орч…

Иногда по вечерам я пыталась учить Айлиля скрывать свои мысли, но почему-то дело не шло, может быть надо уметь передавать это знание через руки, может быть мой учитель отдал мне перед смертью всё то, чем владел, а я храню это в себе до конца своей жизни?

Каждый раз, ложась спать, я думала об одном и том же: как можно уйти из Морзага. Шли дни и недели, а я не находила ни одной зацепки. В свободное время я рыскала по местности, изучала дороги, осторожно узнавала пути патрулей, внимательно вслушивалась в сказки орч, и даже начала собирать в кожаные мешочки сухую пищу и чай.

Я боялась сказать о своих планах брату, ведь его мысли уязвимы! Но уходить надо было вдвоём.

Утром к нам в башню явился командир подразделения и сказал, что меня повысили до младшего офицера, и что с этого момента я перевожусь в другую группу, мои тренировки и занятия будут проходить в другом месте и с другими орч. Вот уж не знаешь где найдёшь, где потеряешь! От ареста до повышения один шаг.

Меня направили в Комитет, где выдали чёрный плащ с капюшоном, новое оружие, сандалии и отличную кожаную броню со стальными нашивками. А так же я получила замшевые штаны – «для холодной погоды». К слову сказать, я не носила ни штанов ни юбки, на мне была набедренная повязка из кожи, с многочисленными стальными заклёпками, на повязке спереди и сзади крепились довольно длинные и широкие кожаные же полосы, местами подбитые коротким серым мехом.

Кожа моя давно загорела и стала бронзовой, волосы выгорели и стали ещё светлее чем были, над верхней губой слева у меня узенький вертикальный беловатый шрам – след от удара заточкой. Тот же удар рассёк и кусочек брови и висок, так что узкие белые полоски отметили мой висок и верхнюю губу. Если бы я жила со своим народом – наши врачи легко бы избавили меня от последствий удара, и никаких следов бы не осталось. Но в Морзаге не считают нужным заботиться о внешности. Был удар – есть и следы. О моей внешности можно сказать ещё вот что: у меня тонкая кость и я кажусь немного худой, я небольшого для фейри роста, но у меня большая грудь – предмет почитания и уважения орч, и возможно – мой самый ценный талисман в мире безжалостных мастеров убийства.