В приподнятом настроении я добрался до дома и с наслаждением слился с родными стенами. Калейдоскопом передо мной замелькали вечерние разговоры: на втором этаже молодая пара обдумывала предстоящую свадьбу, а в тридцать девятой квартире Мишке помогали с уроками по математике. Заглянув туда, я окунулся в семейный быт, окутанный запахом заботливо приготовленного ужина и лаем добермана по кличке Снэк.
– А мне сейчас не до смеха, Миш! Куда ты опять подевал циркуль? Я всего неделю назад его купила. С чем ты завтра пойдешь на математику? Снова с крышкой от банки? – негодовала Мишина мама.
– Да ничего страшного, мам. Попрошу у Оли, она не откажет. Она добрая.
– Бедная девочка… Уже, наверное, свыклась с тем, какой ты безалаберный! Нельзя злоупотреблять ее добротой, иначе так и останешься балбесом!
– Мам, ну не ругайся! Вот этот циркуль! Я нашел его!
От моего неслышимого смеха в комнате задрожали занавески. Разумеется, это я подсказал мальчугану, где лежит этот странный инструмент, сверкнув на него настольной лампой.
Снэк продолжал лаять в пустоту, будто чувствовал мое присутствие, и я поспешил покинуть их квартиру. На первом этаже мне повстречался Леонид Константинович. Подслеповато щурясь, он силился разглядеть в полутьме подъезда оброненные ключи. Воспользовавшись моментом, когда старик вглядывался в темень лестничного проема, я быстро передвинул ключи в полоску света. Думаю, если бы я был настоящим человеком, то с такими умениями меня бы с легкостью могли взять на работу в бюро находок.
Огорченное лицо Леонида Константиновича вытянулось от удивления, но уже в следующее мгновение он расплылся в улыбке. Он поднял ключи, победоносно подбросив их в руке. И, глядя в пространство, негромко произнес:
– Спасибо тебе, домовой. Век обязан буду!
Улыбаясь про себя, я мигнул старику подъездной лампочкой, пока тот открывал дверь.
Леонид Константинович провернул ключ в замочной скважине, и наконец со скрипом отворил свою квартиру. Его не было здесь ровно две недели, поэтому в комнатах стоял затхлый запах старости. Отсутствие дедушки Лёни было связано с тем, что его забрали с инфарктом в больницу. Хвала небесам – врачи приехали вовремя, и жизнь старика удалось спасти. Мне прекрасно известно, как он ненавидит больницы. Навязчивый страх, что родственники хотят отправить его в дом престарелых часто заставлял его писать необоснованные отказы от госпитализации.
«Дома и стены лечат» – повторял он день ото дня, поглаживая створки любимого шифоньера, и смахивая пыль с фронтовых фотографий.
На самом деле мои жители очень гордятся тем, что живут под одной крышей с ветераном, прошедшем Финскую и Великую Отечественную войну. На углу дома даже красуется табличка с его именем. Леонид Константинович – поистине человек с большой буквы. Большой честью было создавать положительную для его здоровья среду. Мне нравилось думать, что мои стены действительно лечат тех, кто проводит среди них большую часть своей жизни.
Тишину квартиры нарушил телефонный звонок. Старик не сразу отреагировал на него. Видимо, причиной тому была его частичная глухота. Как только он понял, что звенит не у него в ушах, а в коридоре, тотчас ринулся отвечать:
– Да? Лапонька, это ты? Чего так поздно? Да, вернулся. Я такси вызвал и сразу домой, зачем мне койку занимать, и без меня есть кому болеть. – Торопливо принялся рассказывать Леонид, боясь, что не успеет до того, как разговор предсказуемо оборвется. – Ты когда приедешь-то старика навестить? Уже месяца два не виделись… – Спросил он с нескрываемой надеждой.
