Инка покачала головой.
– Могла бы я тебе соврать, что да, но здесь ты права. Я говорила
с Келинти: он перехватил меня перед самым отъездом из Столицы.
– И что сказал? – нарочито равнодушным тоном осведомилась
подруга, глядя в сторону, так что собеседница не могла точно определить, сердится она или волнуется.
– Немного, как обычно, – развела руками Инка. – Просил приглядеть за тобой… Гораздо важнее, что он не сказал, – добавила она, вновь хитро прищурившись.
90
Мир за Пределом
– И что же? – Джулия старательно изображала безразличие.
На эту игру мог купиться любой посторонний, но только не старин-ная подруга, видевшая ее насквозь.
– Он в панике, – Инка приняла правила игры. Тон ее стал беспечно-небрежным. Сейчас она тоже созерцала облака, ощипывая
подобранную соломинку. – И в смятении. Все мысли о том, как вы-молить у тебя прощение.
– Он умный. Придумает, – отмахнулась собеседница. Вот это
было уже серьезно: подруга была сильно рассержена, а значит –
волноваться есть о чем. Упрямство могло растянуть обиду на очень
долгий срок, но и причина должна быть веской. Любопытно, чем
всегда сдержанный и обходительный Эрик так провинился?
– Так в чем все-таки дело? Может, расскажешь? – осторожно поинтересовалась Инка. Шансы узнать правду были пятьдесят на пятьдесят, но она склонялась в сторону положительных пятидесяти.
Джулия молчала целую минуту, после чего невесело усмехнулась.
– Ладно уж! Разве от тебя отвяжешься? – она вздохнула и тряхнула растрепанной русой гривой. – С глупости началось, как всегда.
Мы обсуждали предстоящее празднование дня победы в Великой
войне. Сперва хотели устроить что-то простое, строгое, но запоми-нающееся… вроде небольшой реконструкции событий тех дней…
или концерта военных оркестров. Но оказалось, что будет большая
трансляция, куча народу съедется со всего Альянса и Сенленда. Шум, журналисты, патетичные чествования. Я отказалась участвовать.
Мне надоело, что из меня делают памятник героизму. Одно дело –
прочесть с трибуны речь, совсем другое – позволять приукрашивать
события ради непонятно чего. Я люблю писать книги про героев, а не красоваться на постаменте и отвечать за то, чего не делала.
– Ну и…?
– Ну и покатилось. Он сказал, что не желает делать ни из кого
икону – просто я не понимаю или нарочно не поддерживаю ни одну
его идею. Что я почти не бываю в Метрополисе, не знаю, чем тот
живет, пренебрегаю своими обязанностями в сенате и так далее.
Инка понимающе хмыкнула.
– А ты в своей манере заявила, что разбираешься в делах Альянса
лучше, чем некоторые, сидящие в высоких кабинетах, потому что мо-таешься Высшие знают где? – предположила она.
Джулия снова выдержала паузу и выдохнула: 91
Юлия Каштанова
– В точку. В общем, скандал вышел такой – удивительно, как Белый холм устоял. В конце концов я сказала, что ухожу и пусть он по-ступает, как хочет, только без меня. И даже имя мое не упоминает.
– А он?
– Прозрачно намекнул, что у меня за связь с Шеррелом.
– Глупости какие! – снова фыркнула Инка.
– Не то слово! Но мне было обидно. Я вспылила и уехала. Подальше от него и поближе к народу. Может, он и остыл потом, но мне
некогда было дожидаться. Да и пар надо спустить.
Она снова упрямо тряхнула головой и замолчала. Инка сочувственно вздохнула.
– Эх, Жюли, Жюли! – протянула она, копируя тон Сашки. – Такая проницательная, а простых вещей не видишь. Или не хочешь
видеть. Парень по тебе с ума сходит, а ты этого в упор не замечаешь!
