Вспомнилось, что когда-то, в начале ремонта он настоял на том, чтобы по окончании дневных работ оставляли время для самой тщательной приборки на рабочем месте. Было видно, что его требования исправно исполняются. Старик-кастелян, присутствовавший тогда при разговоре, вспомнил, что на склад еще до исхода поступили небольшие машины-роботы – мощные пылесосы. Их заказали специально для уборки подвалов дворца. Теперь они пришлись как нельзя кстати.
«Всякое уважающее себя государство, – думал Адам с удовлетворением, – должно начинаться с хорошей тюрьмы». Он знал одну тюрьму – на Континенте, в которой пришлось посидеть, к счастью, недолго, и решил, что поступил правильно, приказав заранее подготовить на Острове подобное заведение. Для чего это делается и хватит ли преступников, чтобы заполнить все клетки, он не знал. «Была бы добрая тюрьма, а преступники найдутся, – успокоил он самого себя. – Со временем наскребем».
– Двери во дворце исправны, можете пользоваться, – докладывал Клупп на вечернем приеме. – Вижу, вы недовольны. Вам не нравится, что ваши задания исполняются слишком медленно. Но поймите, мне, как воздух, необходима лаборатория. Институт восстанавливают, не спеша. Спрашиваю: почему. Отвечают: не хватает рабочих рук.
– Ничем не могу помочь, – отмахнулся Адам. – Сам справляйся. Для этого у тебя достаточно полномочий. Это все, Клупп? Как погляжу, у тебя опять траурное настроение? Объясни.
– Слишком много людей уходит из жизни, – выговорил Клупп, запинаясь, и тяжко вздохнул. – Это неправильно.
– Заслужили, вот и уходят, – сказал Адам холодно. – А ты как хотел? Чтобы я больше прощал?
– Иного не грех и простить, – оживился Клупп. – Прощать так приятно.
– Ты простил Координатора, сделавшего тебя калекой? – завелся Адам. – Скажи, простил? – Но смирил себя. – Придет время, Клупп, и я заставлю тебя самого принимать кардинальные решения, которые сегодня приходится принимать мне. Скоро вы все постигнете науку управлять. Или…
– Нет, – грустно возразил Клупп, – это время никогда не придет. А заставить не сможете.
– Еще как смогу, – выкрикнул Адам в запальчивости. – Всех заставлю. Забегаете у меня. Все забегают. Вот увидишь. Они как хотели? Чтобы я стал Владетелем и взвалил на себя всю ответственность, в том числе за их прегрешения винные и невинные? Коллективное помешательство, иначе не скажешь. Что же теперь? С ножом к горлу? Получили не то, что думали получить, и застыли в недоумении? Но ведь прекрасно знали, на что шли. Я ничего не скрывал. Предупреждал, объяснял терпеливо, как малым детям, что будет то-то и то-то, а ничего другого, на что вы, господа, в своих умствованиях рассчитываете, не будет. Никогда. Им же до того было невтерпеж, что слушать их, смотреть на них было противно. Твердил, твердил – не расслышали. Настояли. Избрали. Добились своего. Теперь, господа, извольте терпеть. И помалкивать. Ты, Клупп, постоянно зудишь вместо того, чтобы помочь. Скажи, я могу рассчитывать на тебя? Ведь ты все еще на моей стороне? Так, Клупп? Я могу на тебя положиться?
– Я приносил присягу, – сказал Клупп сдержанно, – и не намерен ей изменять.
– Молодец. Так держать.
– Теперь можно идти? – Клупп поднялся.
– Ступай. И помни, всегда помни, что я неподалеку – сразу же за твоей спиной. Стоит тебе что-то не то сделать, не так подумать, не туда повернуться, как я тут как тут…
